Карантин - Кэти Чикателли-Куц

Смотрю в потолок, потом снова в телефон, на время. Три сорок два, Оливер по-прежнему храпит. Сон никак не идет, но мне почему-то на это наплевать.

Приятно проснуться самому, а не оттого, что в горло суют градусник, а руку пережимает манжета. В палате светло. Телефон говорит, что уже девять тридцать семь. Слышно, как входит Джои и снова говорит с Флорой о баскетболе. Хотя, скорее, говорит для Флоры. Он рассказывает о какой-то игре, на которую ходил, и удивительном штрафном броске. Мне почти неприятно, что Флора вынуждена это слушать. Почти.

Проверяю сообщения, пытаясь отключиться от голоса Джои. Келси недавно прислала рассказ об одном из тех фильмов, которые смотрела, а потом:

«Надеюсь, ты чувствуешь себя хорошо!».

Чувствую себя более чем хорошо, читая это.

«Просто отлично», – отвечаю.

В почте ничего интересного. Заходить к себе на страничку «Фейсбука», чтобы увидеть, как кто-нибудь еще из знакомых, пишет, что не знает меня, не очень хочется, так что заглядываю в профиль Келси, а потом в ее «инсту». Там лишь несколько селфи с Люси, где они смотрят кино.

Мама звонит сказать, что уже вылетает. На заднем плане слышны многочисленные объявления, и ее голос звучит очень громко. Я немного отвожу телефон от уха, чтобы сказать ей, что все в порядке. Да, жа́ра нет, питаюсь хорошо. Джои распахивает штору, и я впервые рад его видеть.

– Мам, мне пора. Пришел врач.

– Ладно. Еще минуточку… хочу, чтобы ты знал: говорила с врачами о посещениях. К завтрашнему дню дадут точный ответ. Они, кажется, уверены, что все будет в порядке, и скоро я смогу тебя увидеть! Буду в Майами уже через несколько часов!

– Мам, мне правда пора. Хорошего перелета.

Джои наблюдает, как я говорю по телефону, и, как обычно, карябает что-то в своем планшете.

Я вешаю трубку, и он произносит:

– Слышал слухи о посетителях? Но только никаких девушек, Ромео. Мы не можем позволить тебе целовать кого-то еще.

По ту сторону шторы фыркает Флора. Джои тоже слышит это и безуспешно пытается скрыть улыбку ладонью.

– Завтрак, – говорит он, подталкивая мне поднос, затем фиксирует показатели, записывает что-то еще и выходит через шлюз. «Забавно, как быстро он «проверяет» меня по сравнению с Флорой», – раздраженно думаю я. И чего это она так фыркает?

На часах всего десять шестнадцать. День обещает быть долгим.

Я смотрю через стену на коридор больницы. Джои ушел час назад, но вот он идет снова и машет мне рукой. Забавно, что теперь его костюм химзащиты кажется мне привычным, халат врача – каким-то неуместным. Все равно что встретить учителя за пределами школы, в реальном мире. Правда, нельзя не заметить, как славно облегает его фигуру медицинская форма.

Кажется, лучше гнать эту мысль прочь, но не знаю, почему.

Смотрю на штору между моей койкой и Оливером. Я все еще зла на него за слова про Голди, но все равно хочу поговорить. В самолете ему нужна была моя помощь, потом он разозлился, а потом все стало странно. Я не могу его понять. Он, безусловно, нервный парень, но что-то подсказывает мне, это не его вина.

А вот моя вина в том, что он попал в такой переплет.

Мама все пишет, рассказывая новости от врачей. Вероятно, скоро она сможет меня навестить. Почувствовав зуд и беспокойство, встаю и начинаю ходить по своей части палаты. Смотрю на штору посередине комнаты. У Оливера включен телевизор, оттуда раздается искусственный смех какого-то старого ситкома. Из-под шторы выскальзывает маленькое пятно света. Он что, смотрит в окно? Интересно, что там?

На секунду закрываю глаза, глубоко вздыхаю и представляю, будто я дома, в Бруклине. В последний раз, когда я смотрела на часы, был почти полдень, так что скоро по моему расписанию – обед в школьном кафе. Воображаю, как сижу с Беккой и Дженной, мы говорим о весенних каникулах. Они рассказывают, что скучали по мне и что без меня все было не так. Затем какая-то незнакомая девушка садится рядом и говорит: «Если они так скучают, то почему не пишут?».

Мои глаза распахиваются, я хватаю телефон и снова чувствую беспокойство и ярость, когда вижу, что от них нет ни одного сообщения. Проверяю краудфандинговую страничку, но сумма сбора застряла на десяти долларах.

Из телевизора Оливера опять раздается смех.

Джои приносит обед, но не задерживается, и это почему-то меня раздражает. Приходится напомнить себе, что у него есть другие пациенты. Ковыряю влажный хлеб бутерброда с ветчиной и сыром, затем откусываю от ломтика чеддера.

Еще немного хожу туда-сюда, снова поправляю постель, перебираю чемодан, заново складываю одежду. Скучаю по базе. Мне не хватает открытого пространства и разговоров с Оливером.

Мне не хватает Оливера.

Мысленно возвращаюсь в школьный кафетерий, но Бекка и Дженна уже ушли, и я осталась одна.

Мои глаза распахиваются, когда в рот суют термометр, а вокруг руки оборачивается манжета. Должно быть, я заснула. Поднимаю взгляд. На этот раз это не Джои в костюме химзащиты, а та же сварливая медсестра, что и прошлым вечером.

Она вынимает термометр, смотрит на него, снимает манжету и проверяет экран маленького аппарата.

– Все еще норма, – говорит она, изучая меня, уперев руку в бок. – К этому моменту твоя температура должна была снова подняться, – бормочет медсестра.

Остаток дня провожу, слушая искусственный смех ситкома на стороне Оливера, завидуя персонажам, тому, как их проблемы решаются всего за тридцать минут. Тридцать дней – это намного дольше, чем тридцать минут.

Третье утро в больнице начинается так же, как и днем ранее: проснувшись, не понимаю, где нахожусь, затем быстро вспоминаю и выполняю дыхательные упражнения, которые отыскал в сети. А затем, конечно же, проверяю свой телефон. Сначала – сообщения, потом – почту, «Фейсбук» Келси и «Инстаграм». Небольшой приятный круг у меня в голове, такая рутина успокаивает.

Первая проверка показывает новое сообщение от Келси: просто смайлик в виде стопки оладий. Мы переговаривались о том, что любим есть, когда болеем. Я сказал, что люблю вафли, особенно «Эгго». Сначала не понимаю смайлика, но потом решаю, что она, конечно же, знает разницу между вафлями и оладьями и просто пытается шутить или хочет сказать, что оладьи лучше, и просто дразнит меня. А может быть, нет смайлика с вафлями, есть только с оладьями? Иногда ненавижу смайлы. И хорошо было бы, если бы к девушкам прилагалась инструкция.

Моя почта, «Фейсбук» и «Инстаграм» Келси не показывают ничего интересного или нового, так что, покончив с утренней рутиной, кладу телефон. Штора между мгой и Флорой задернута. Это хорошо: все еще не хочу говорить с ней и знаю, что неплохо справляюсь.