Женщина в "Восточном экспрессе" - Люси Эшфорд

Едва она подняла руку, чтобы постучать, как дверь внезапно распахнулась. В проеме возникла крупная сердитая женщина в форме железнодорожника.

– Кто там? – послышался изнутри дрожащий, типично английский голос.

Женщина в форме оглянулась через плечо. В открывшуюся щелочку между ее массивным телом и дверным проемом Агата успела заметить Нэнси: та сидела на краю полки, засовывая ноги в шлепанцы в цвет бирюзового халата.

– Можно войти? – робко улыбнулась Агата.

Охранница нахмурилась.

– Она спать.

– Но я же вижу, что она проснулась.

Женщина подвинулась, загораживая вид.

– Non capisco[19], – ответила она.

Агата не собиралась сдаваться.

– Parlez-vous français?[20]

Настороженный взгляд.

– Un petit peu[21].

Агата бегло говорила по-французски – сказалось детство, проведенное в Париже с матерью. Она объяснила свою роль в этой истории и пообещала надолго не задерживаться.

Охранница бросила на нее мрачный взгляд, затем посмотрела на часы.

– Жесть минут, – пробормотала она и направилась в сторону уборной.

– Миссис Миллер! – Хотя Нэнси улыбалась, ее подбородок дрожал – было видно, что держится из последних сил. – Мне ужасно жаль… Я… Ваша голова… – Она умолкла и достала из кармана платок.

– Пустяки, всего лишь царапина.

Агата заметила, что карие глаза покраснели и опухли – видимо, проплакала всю ночь.

– Если вы хотите остаться одна, я не обижусь.

Нэнси закрыла глаза и протяжно вздохнула.

– Спасибо, что пришли. Эта ужасная женщина… Чувствую себя как в тюрьме!

Агата села на стул, принесенный для охранницы. В голове роились десятки вопросов.

– Вы знаете, как меня зовут… Откуда?..

– Видела где-то вашу фотографию – кажется, в журнале.

– А… – Прерывистый вздох. – Наверное, думаете, с ума сошла.

– Ну я… – Агата умолкла, понимая, что любой ответ будет бестактным.

Нэнси упорно разглядывала ковер, словно в его узоре скрывался ответ.

– Банальная история: я вышла замуж за человека, которому безразлична.

Слова повисли в воздухе. Агата замерла, ожидая продолжения.

– Мне казалось, убежать проще всего. – Долгая пауза. – Я ехала в Багдад, к кузине – надеялась остановиться у нее и обдумать, что делать дальше. А прошлой ночью получила телеграмму…

Нэнси разжала руку с платком, смятым в тугой шарик, и уставилась на него глазами, полными слез.

– Делия, моя кузина, умерла.

– Ох… Мне очень жаль!

Горе Нэнси притягивало, словно магнит. Агате захотелось наклониться к ней, обнять дрожащие плечи, однако останавливало воспоминание о лице, отразившемся в оконном стекле. Глаза, так похожие на Арчи… Если остается хоть малейший шанс, что он в этом замешан…

– Мне было… одиноко, – бормотала Нэнси едва слышно. – Я лежала в темноте, слушала стук колес, и вдруг мне пришло в голову, что единственное решение – спрыгнуть с поезда.

Она провела рукой по волосам.

– Я всех разочаровала. Отец перевернулся бы в могиле, если бы узнал, что я натворила. Он считал, что Феликс будет превосходным мужем. – Девушка содрогнулась всем телом, словно неприязнь к мужу граничила с ужасом. – Но я не могла остаться – не могла этого вынести…

– Кто-нибудь знает, где вы? – спросила Агата самым нейтральным тоном.

Нэнси моргнула, словно не понимая вопроса.

– Мне не к кому возвращаться, если вы об этом. Кроме Делии, у меня никого не осталось.

Не к кому возвращаться… Тогда кто же тот мужчина?..

Агате вдруг пришло в голову, что она ошиблась: сложила два и два, а получила пять. Увидела отражение лица в стекле и решила, что Нэнси смотрела в ту сторону. А если, допустим, лицо зеркально отразилось с противоположного конца вагона? А Нэнси всего лишь пыталась привлечь внимание официанта где-то вне поля зрения Агаты?

Если так, то человек, похожий на Арчи, мог быть кем угодно: например, пассажиром, который сел на поезд в Париже и высадился через несколько остановок. Агата мысленно обругала себя идиоткой.

– Мы были женаты меньше года, но мне казалось – целую вечность…

Нэнси отвернулась к окну, глядя на горные пики, отливающие в предзакатном свете пурпурным.

– Простите за нескромный вопрос: давно вы замужем?

– Тринадцать лет.

– Вы когда-нибудь… – Нэнси умолкла, снова разглядывая ковер. – Вы когда-нибудь чувствовали, что все, дальше продолжать невозможно?

Ее слова перенесли Агату назад, в прошлое: четырнадцатое декабря 1926 года, за десять дней до их двенадцатой годовщины. Вспомнилось лицо Арчи, когда он поднимался по ступенькам отеля в Харрогейте, его взгляд, полный холодной ярости. Никогда в жизни она не чувствовала себя настолько одинокой…

– Я его очень любила, – вырвалось непроизвольно. – Мы… Я…

Она никому не рассказывала об этом – ни Шарлотте, ни даже сестре. Ее чувства к Арчи, причина, по которой она инсценировала самоубийство, – все это было слишком больно, слишком унизительно… Но перед ней сидела женщина, которая и в самом деле пыталась покончить с собой.

Внезапно нахлынуло желание уберечь ее, рассказать правду, насколько возможно.

– Он влюбился в другую женщину, и для меня жизнь кончилась.

Нэнси смотрела на нее широко раскрытыми глазами – надо было продолжать.

– Это случилось в пятницу вечером. Я ждала его, а он не вернулся домой. Тогда я поехала туда, где он мог быть – к дому его друзей. Там стояла ее машина – той девушки, с которой он встречался. Не знаю, о чем я думала… Я припарковалась и долго сидела в машине – смотрела на дом, на тени, движущиеся в окне. Потом уехала в ночь, сама не знаю куда. Помню только – хотелось умереть. Я оказалась у старого карьера и подумала: а не съехать ли вниз?

– И что же вас остановило?

Агата перевела взгляд на горы, темнеющие за окном. Она знала, как нужно ответить. Да, по дороге она думала о Розалинде, но когда заглушила мотор, ее мысли сосредоточились на Арчи: как можно все устроить, как вывернуть его мир наизнанку…

– Я не смогла оставить дочь. Это было бы… – Агата умолкла, и от ее дыхания затуманилось стекло.