Сиротка. Слезы счастья - Мари-Бернадетт Дюпюи

Новость возымела свой эффект. Киона очень любила Шарлотту – красивую шатенку с карими глазами, сестру Онезима. Шарлотта три года назад уехала в Германию и жила там с Людвигом, которому она родила дочку Адель и сына Томаса. На Киону нахлынули воспоминания. Перед ее мысленным взором предстал поселок Валь-Жальбер, засыпанный снегом в середине зимы. «Людвиг сбежал из лагеря военнопленных. Он спрятался в одном из заброшенных домов, стоящих напротив целлюлозной фабрики. Я тайно приносила ему еду, и Шарлотта это заметила. После того они стали встречаться, и я поняла, что они полюбят друг друга…»

– Они возвращаются сюда навсегда? – спросила Киона.

– Понятия не имею. Они приедут в субботу на поезде. У них наверняка водятся деньжата, раз они способны оплатить такое путешествие.

– Ну конечно! Странно, что Шарлотта не сообщила о своем приезде Эрмин. Впрочем, нам, возможно, сегодня утром пришло от нее письмо – так же, как и вам. Я ведь ушла еще до того, как пришел почтальон.

– Лично у меня приезд моей золовки восторга не вызывает! Но я буду рада увидеть ее малышей… Ну так что, выпьете вкусного пива?

– Нет, у нас есть лимонад. До свидания, Иветта.

– Ну что же, до свидания, Киона. До свидания, молодой человек. В следующий раз, когда придете за конем, загляните к нам.

– Ну конечно, заглянет, – ответила за Делсена Киона. – Пока, Иветта. Передай привет Онезиму. Увидимся, когда Шарлотта будет здесь.

С этими словами Киона увела Делсена прочь, по-свойски и ласково взяв его под руку. Десятью минутами позднее, пройдя перед Маленьким раем, все еще являющимся собственностью Шарлотты, Киона и Делсен оказались на берегу реки Уиатшуан.

Городишко Монпон, департамент Дордонь, Франция, тот же день

По берегу реки Иль, в спокойных водах которой отражалась листва дубов и тополей, шел какой-то мужчина. Трава под его ногами была высокой и иссушенной солнцем.

– В марте исполнилось уже семь лет, – сказал мужчина тихим голосом, бросая сигарету наземь и растаптывая ее каблуком.

Тошан Клеман Дельбо был непреклонен в своем решении совершить это паломничество в Монпон – тихий городишко, находящийся в историческом регионе, который у французов принято называть «Перигор». У него остались об этом местечке довольно грустные воспоминания, которые ему было нелегко воскресить в памяти, поскольку теперь – при такой жаре и таком ярком свете – волею лукавой природы все вокруг выглядело совсем по-другому. «И зачем мне, собственно говоря, нужно было возвращаться сюда? – мысленно спросил он сам себя. – Война ведь уже закончилась, и весь мир пытается залечить свои раны».

В свои сорок лет и один год этот сын Талы-волчицы был все еще очень видным и соблазнительным для женщин мужчиной. Ирландская кровь его отца – золотоискателя Анри Дельбо – поспособствовала тому, что Тошан отличался внешне от чистокровных индейцев монтанье. Фигура у него была более стройной, чем у них, нос – более прямым, а кожа – менее темной. Во время войны, когда он стал участником движения Сопротивления во Франции, его частенько принимали за выходца из Страны Басков или какой-нибудь другой области Испании.

На колокольне церкви Успения Богородицы два раза глухо ударил колокол, и эти звуки, казалось, застыли в воздухе. Было тихо – ни ветерка. Затем на реку, весело хлопая крыльями, сели утки. Тошан посмотрел на них меланхоличным взглядом. Он очень сожалел о том, что сейчас рядом с ним нет Эрмин. Поскольку у нее уже были заключены новые контракты, она захотела вернуться в Квебек как можно скорее, и телеграмма, полученная от директора «Капитолия», ускорила ее отъезд.

«Ну, ты в любом случае не горела желанием снова увидеть этот город, не так ли, моя дорогая Мин?» – сказал он приглушенным голосом.

Он иногда разговаривал с ней подобным образом, когда они находились далеко друг от друга. Посмеиваясь над самим собой, он продолжал идти, глядя на поблескивающую на солнце воду.

Хотя прошло уже немало лет, Эрмин не забыла о той связи, которая была у ее мужа с Симоной – еврейкой, которая, как и все евреи в те тревожные времена, подверглась преследованиям. У нее был маленький сын – Натан. Их обоих убил немецкий патруль – убил недалеко отсюда, прямо на лугу напротив семейного пансиона, в котором они все трое жили. «Симона, бедная Симона!» – подумал Тошан.

Как раз в тот момент, когда он вспомнил свою любовницу, ему вдруг показалось, что у него началась галлюцинация: на берегу реки Иль возник женский силуэт, до этого скрытый за оградой из кустов боярышника. Черноволосая, в платье из цветастой набивной ткани и черной куртке, она очень напомнила ему Симону своим профилем и вообще всей своей внешностью.

«Но этого не может быть!» – ужаснулся он.

Он провел дрожащей рукой по лбу. Неужели и у него имеется такой же дар, как у его сводной сестры Кионы, которая, если верить ей, разговаривает с призраками усопших?

«Это просто смешно», – сказал он вполголоса.

Он приготовился пойти прочь, чтобы не сталкиваться с этой странной незнакомкой. Она находилась метрах в трех от того места, где погибли Симона с сыном, а его самого ранили вражеские пули. «Я вернусь сюда завтра рано утром, – мысленно пообещал он себе. – В такое время тут никого не будет. Мне нужно побыть здесь одному».

Молитвы, которые он намеревался прочесть, стоя на коленях на земле, могут и подождать. Тошан приехал в этот городок на поезде около одиннадцати и позавтракал в ресторанчике на самой оживленной улице. Этот ресторанчик находился напротив отеля, в котором он забронировал себе номер. Когда Тошан путешествовал без своей знаменитой супруги, он довольствовался лишь минимальным комфортом и старался тратить поменьше денег.

Чувствуя себя неловко и сильно волнуясь, он бросил последний взгляд на женщину, невольно нарушившую его планы. Она повернулась к нему лицом и поприветствовала его легким кивком. Это было лишь машинальное проявление вежливости, потому что они находились на довольно большом расстоянии друг от друга. Тем не менее Тошан встревожился еще больше. «Как же она похожа на Симону!» – констатировал он, замерев на месте.

Он уставился на нее таким пристальным взглядом, что она, смутившись, попятилась, а затем стала подниматься по пологому склону, заросшему травой. Почувствовав себя неловко из-за того, что вызвал у нее беспокойство и даже тревогу, он решил ее позвать.

– Мадам! – крикнул он. – Мадам, извините меня! Я ухожу. Вы можете остаться здесь, на берегу.

Она остановилась, и он заметил, что она слегка дрожит всем телом – так, как будто сильно испугалась. К его большому удивлению, она ответила ему:

– Мадемуазель, а не мадам…

– Извините меня, я не хотел вам докучать, – сказал Тошан. – Мне показалось, что я узнал вас… Но я ошибся. Я ухожу.

Теперь она была ярко освещена солнцем, и он смог получше рассмотреть ее. Она была моложе Симоны и стройнее.

– Это было бы любезно с вашей стороны, месье, благодарю вас.