Исповедь «святой грешницы». Любовный дневник эпохи Возрождения - Лукреция Борджиа

Мне было одиннадцать-двенадцать лет, у моего отца была красивая молодая любовница, мой брат Хуан, несмотря на свой юный возраст, хорошо известен среди куртизанок Рима своими мужскими подвигами, вокруг я слышала бесконечные разговоры о страсти, а по ночам отовсюду доносились сладострастные стоны и даже крики. Времена Прекрасных дам, для которых целомудрие было самым ценным в жизни, давно прошли, Рим снова требовал panem et circuses (хлеба и зрелищ – лат.), не считая соитие грехом.

Моя наставница донна Адриана не считала грехом то, что ее кузен наставлял рога ее сыну с ее невесткой, занимаясь тем же самым с несколькими мужчинами сразу на глазах у собственного супруга. Почему это должна была порицать я?

Я не святее других, не представляла иной жизни и не укоряла своего отца или Джулию за их связь, а донну Адриану за распутство. Если бы только они не мешали мне самой.

О каком сладострастии с моей стороны могла идти речь, если я была обвенчана с Джованни Сфорца, не став еще девушкой?

Не стоило бы об этом писать в данном случае, но я все же хотела бы объяснить, что происходило между Вашим племянником Джованни Сфорца и мной, чтобы стало понятно, что ни он, ни я не лгали при разводе!

Я не была готова к браку в тринадцать лет, когда состоялась наша свадьба. Так бывает, не все девочки становятся девушками в одном возрасте. Я страшно переживала из-за этого, казалось, никогда не выйду замуж, не стану счастливой матерью, мадонной.

Простите, Ваше Преосвященство, за столь неподходящие для Вашего сана подробности, не должно мне рассказывать такое, но именно они объясняют все произошедшее далее.

Возможно, живи я с матерью, она объяснила бы, что всему свое время, не страшно, если взросление тела произойдет чуть позже. Но рядом со мной была Джулия Фарнезе – уже опытная и сладострастная женщина, и донна Адриана Мила, не понимавшая, что я не соответствую им в своем телесном развитии. К тому же наставница уже догадалась о моей осведомленности о ее шашнях и предпочла бы отправить меня с глаз долой подальше. Пезаро для этого вполне подходил.

Прошу простить меня, я отвлеклась от темы, на которую пишу данную часть исповеди, но мне хотелось бы еще вспомнить месяцы между восшествием папы Александра на Святой престол и собственной свадьбой.

Совсем недавно я была помолвлена с одним, почти одновременно с другим, и вот теперь меня вдруг собрались выдать замуж за совсем иного человека. И все это не только не спрашивая моего согласия, но даже не сообщая об этом! Я узнавала о следующей помолвке от Джулии, что было по меньшей мере оскорбительно. Но отец не желал ничего слышать, а донна Адриана объяснила, что таков удел всех девушек знатного рода – никто не может выбирать себе мужа, никто не может противиться родительской воле.

Но ведь молва обвиняла в непостоянстве меня, словно это я, а не отец, соглашалась на следующую помолвку, не разорвав предыдущую. Мой второй жених дон Гаспаро де Прочидо, по словам все той же Джулии, был хорош собой, достойного рода и достаточно богат, мне совсем не хотелось обижать его. Я вообще не намеревалась ничего разрывать, но проклинали в том числе меня.

Я хотела бы посоветоваться с Маддаленой Медичи, но не могла этого сделать. Ее супруг Франческо Чиббо, понимая, что после смерти его отца, папы Иннокентия, больше не сможет оплачивать свои огромные траты продажей индульгенций, поступил еще более подло – он продал принадлежавшие ему города северней Рима синьору Вирджинио Орсини. Об этой сделке Его Святейшество должен знать, если я не ошибаюсь, он был посредником. Этот Орсини служил главнокомандующим армии короля Неаполя Ферранте, и теперь Папская область оказывалась в тисках.

Какое это имеет отношение к моему замужеству? Самое прямое.

Не мне и не Вам, Ваше Преосвященство, объяснять, что вся моя жизнь с момента появления в Латеранском дворце на свадьбе дона Франческо Чиббо и донны Маддалены Медичи была подчинена политике, мои собственные желания и мечты в расчет не брались.

Под присмотром донны Адрианы де Милы я готовилась к свадьбе. Я вовсе не была совершенным несмышленышем и пыталась объяснить донне Адриане, что не могу выйти замуж, пока… Она же воспитывала меня вместо матери, она и должна позаботиться об этой стороне дела. Но донна Адриана так боялась малейшего недовольства папы Александра, вернее, так боялась потери его щедрого вознаграждения за присмотр за мной и сводничество с Джулией, что не посмела поговорить со Святым отцом на щекотливую тему.

Когда я поняла, что она этого не сделала, то пришла в настоящее отчаяние!

За день до свадьбы, которую никто не собирался откладывать на время, я оказалась вынуждена сама говорить с папой об этом!

Я не могла объяснить отцу свою проблему, просто умоляла не выдавать меня замуж, поскольку не хочу расставаться с ним, уезжая из Рима. Святой отец проникся моими страданиями, объявил, что я никуда не уеду, поскольку мы с мужем останемся в Риме, места во дворце хватит всем, а Вы, Ваше Преосвященство, не возражаете против этого.

Отец не мог понять моей просьбы повременить со свадьбой, объясняя, что все уже не просто договорено, но и готово, нельзя нарушать данное обещание, у меня и без того есть расторгнутая помолвка. Еще одна испортит мою репутацию невесты. Если мне почему-либо не нравится Джованни, во-первых, стоило сказать об этом раньше, а не в вечер перед свадьбой, во-вторых, при более близком знакомстве я наверняка найду его более привлекательным, он опытный мужчина и будет прекрасным любовником.

Я не была против брака с Вашим племянником, твердила, что не возражаю, прошу только повременить. Я не часто вызывала недовольство папы Александра, но в этот раз он был взбешен, объявив, что никакой отсрочки быть не может, а донне Адриане стоило бы лучше воспитывать меня!

Залившись слезами, я наконец поведала, в чем дело. Святой отец был потрясен моим признанием. Он не мог поверить, что девушка в тринадцать лет, производящая впечатление взрослой и вполне оформившейся, все еще девочка. Успокоив меня, папа Александр объявил, что свадьба состоится завтра, чтобы я перестала плакать и привела в порядок свои красные глаза. Но обещал, что мой муж не прикоснется ко мне, пока это не будет возможно.

Я знаю, что между отцом и донной Адрианой состоялся неприятный разговор, после которого та шипела на меня, словно рассерженная гусыня, зато Джулия, которой страшно надоела свекровь-сводница, радовалась, надеясь, что ее отставят от нас, отправив куда-нибудь подальше. Джулия ошиблась – папа Александр не мог прогнать донну Адриану, оставив при себе саму Джулию, ведь они делали вид, что это донна Адриана держит при себе невестку.

Перед венчанием папа Александр сообщил мне, что свое обещание сдержал и уже побеседовал с моим женихом. В результате после нашего с Джованни Сфорца венчания и пышного праздника по поводу свадьбы консумация брака не состоялась.

Я так и не узнала, что именно сказал папа моему мужу, но и вскоре, когда близость стала уже возможной, и потом, когда мы уже уехали из Рима и Пезаро, Джованни боялся прикоснуться ко мне. Именно это позволило сказать мне перед кардиналами, что я девственна. По отношению к Джованни, с которым предстоял развод, я была девственной.