Устрицы под дождем - Оксана Робски

Мать же наверняка уже давно позвонила отцу и сказала, чтоМаруся пропала.

А если он не взял трубку?

Звезды еще не появились, но солнце уже не светило. Олябольше всего не любила это время суток. Пограничное состояние. Состояние междусветом и тенью. Ни да ни нет. Ни свобода ни не свобода.

Куда отвезли девушку в спортивном костюме?

Не надо бояться думать о том, что тебя действительноволнует. Не надо отгонять от себя те мысли, которые действительно должныволновать.

Автобус, который возит в Ад, не увез туда Олю. Но увездругую девушку. Которая плакала, потому что поссорилась с мамой. Беднаядевушка, она ссорилась с мамой, потому что не знала, как это бывает – когдамамы нет рядом. Когда ты целыми днями можешь ходить по городу и воображатьсебе, что свободна, но потом с горечью понять, что свобода – это что-то другое.Но чем бы она ни оказалась, она никогда не сможет заменить родное лицо. Запах.Ощущение.

Скрип тормозов, Оля обернулась на звук, большая краснаямашина, страх, сильный удар, чужие голубые глаза, боль, крик, наверное, еесобственный, склоненное чье-то лицо.

Чуть выше и рядом. Как Давид. И она снова такая маленькая.

Вот так вот папа нес ее на руках в кроватку. Она этовспомнила? Или придумала?

Вот так вот бережно клал ее. И гладил по голове. И вытираллицо. В чем это платок? В чем-то красном. Как страшно.

Это кровь. Она хочет прошептать что-то.

– Не бойся, ты просто ушиблась. С тобой все нормально,я отвезу тебя в больницу!..

Она что-то шепчет. Она не слышит саму себя. Она хочетвстать.

Он звонит по телефону. Он кричит. У него длинные светлыеволосы.

Она в машине. Она смотрит на него через лобовое стекло.Шевелит рукой. Дотрагивается до лица. Пытается открыть дверь. Она никогда неездила в машине, она не знает, как открываются двери. Она стучит в окно.

Он оказывается рядом. У него голубые глаза, он испуган, ейпередается его испуг. Она кричит, она хочет убежать. Она должна убежать.

Он пытается ее успокоить. Он открыл дверцу.

Она вырывается из его рук. Ее ноги уже снаружи.

– У тебя шок, – говорит он, – тебе надо кврачу. Я не сделаю тебе ничего плохого.

Он должен отпустить ее. Она улыбается изо всех сил.

– Эй, угомонись! Как тебя зовут?

Он делает шаг назад, она, воспользовавшись секундой,проскальзывает мимо него и бежит вперед, мимо людей, наперегонки с машинами,она снова бежит, и постепенно ей становится спокойно и хорошо.

Она остановилась в каком-то дворе.

Через несколько минут сердце перестало биться о ребра, и Оляогляделась.

Несколько девушек, ее ровесниц, сидели на двух,расположенных друг напротив друга скамейках и обнимались с молодыми людьми.

Они весело смеялись, сдирали друг с друга кепки и говорили«алло», когда звонили их мобильные.

Поэтому, когда телефон зазвонил в Олином кармане, она дажене сразу достала его.

– Алло, – сказала Оля, поглядывая на молодыхлюдей.

– Девушка! Ну куда же вы пропали? – Это был тот жесамый голос, что и в первый раз.

– Я не пропала, у меня просто батарейка быларазряжена. – Оля прохаживалась по двору так, словно это было для нее самымобычным делом – болтать по телефону во время прогулки.

– А как мне телефон забрать? Вы где? – нервничалав трубку женщина.

– Мне надо знать, куда отвезли ту девушку, –сказала Оля.

– Какую девушку?

– Ту, из автобуса.

– Вы хотите знать, куда мой муж отвез на автобуседевушку?

– Да.

– Но… зачем вам это?

– Мне нужно.

– Хорошо. Но я должна спросить у мужа. Я знаю, что вкакую-то больницу…

– Узнаете адрес?

– Хорошо. А телефон как забрать?

– Вы мне сможете перезвонить? Скажите адрес, и мы свами там и встретимся.

– Ну,., ладно. Только вы не отключайте больше.

– Больше не буду.

Оля убрала телефон в карман.

Молодой человек в очках с тонкими металлическими душками ирваных на коленках джинсах смотрел прямо Оле в глаза.

– Девушка! – позвал он хрипловатым, очень низкимголосом. – Который час?

Все остальные захихикали.

– Время не подскажете? – переспросил он, улыбаясь.

– А у вас что, часы не настоящие? – Она указалаглазами на его запястье.

Девушки засмеялись в голос.

– Игрушечные! – подхватил кто-то.

– Китайские! За пять долларов! Без механизма!

– А ему это не главное! Главное – чтобы ROLEX былонаписано!

– Идиоты, – улыбнулся парень, – я не ношуROLEX.

Оля повернулась и пошла в сторону дороги.

– До свидания, девушка! – крикнул ей вдогонку тот,кто интересовался временем.

– До свидания, – ответила Оля. Очень серьезно.

Ей захотелось иметь часы. Смотреть на них иногда и всегдазнать, сколько времени.

Только она не знала пока – хорошо ли это, всегда знать,сколько времени.

Наверное, хорошо. Тогда минуты, когда ты несчастна,наверное, не будут казаться вечностью. И наоборот, те, которые отсчитываютмоменты счастья, не будут казаться секундами.

Оля вспомнила, как однажды она умирала.

Это было год назад. Она проснулась ночью оттого, что все ееноги с внутренней стороны и простыня были в крови. Ничего не болело. Оназакричала, вскочила, побежала в ванную. Она была одна.

Она сунула руку под ночную сорочку, рука тоже оказалась вкрови.

Кровь шла прямо из нее, сочилась по ногам густыми темнымиструйками, и такими же точно, только прозрачными, текли слезы из глаз. Онахватала полотенца, она пыталась остановить ее. Полотенца намокали, становилисьгрязно-красного цвета, кровь не останавливалась.

Она решила, что жизнь ее прекращается, плакать бессмысленно,звать на помощь некого, хорошо, что не больно.

Она лежала в грязной, мокрой кровати и ждала. Смерти.

Она представляла себе, что приедет Дедушка, а она будет ужемертва. Он наверняка очень расстроится. Грустный, он будет хоронить ее. Ижалеть о том, что не уберег. И о том, что мало о ней заботился. И держал ее вэтом доме. И никогда не возил в парк. И не давал звонить маме.