У последней черты - Дмитрий Ромов

в багажник «Нивы». Морда в крови, но живучий гад. Он, ничего не понимая, таращит глаза и повторяет:

— Ты покойник… ты покойник…

Ошибочка, Миша. Покойник здесь ты. При любом раскладе. Надеюсь.

— А ты крутая, — говорю я, когда мы несёмся по дороге в сторону Ташкента.

— Я знаю, — серьёзно отвечает Рекс. — Куда твоего друга девать?

— В больницу мне нельзя, — мотает головой Толян. — Это ж менты сразу и всё такое.

Он сидит на переднем сиденьи, а я сзади.

— А ты сам себе будешь пулю вытаскивать? — хмыкает она. — Вот, кто крутой, на самом деле.

— Есть идеи, что с ним делать?

— Пристрелить, чтоб не мучился? — пытается бодриться Толян.

— Ладно, поедем в госпиталь, — говорит Рекс. — Там солдатиков пресс, и у меня там есть свой человек.

— Я там два месяца лежал, — кивает Анатолий.

— Ну вот, значит, всё знакомое. За своего сойдёшь. Главное, чтоб снова в Афган не отправили.

Она смеётся.

— Мента бы тоже осмотреть, — говорю я, — а то склеит ласты, это будет очень плохо. Прямо очень.

— К этому могу ветеринара привести. Хватит ему.

— Даш, а ты кто такая? — спрашиваю я наклоняясь к ней через спинку кресла. — Ты чем занимаешься, вообще?

Навстречу нам проносятся три милицейские машины.

— Адвокат, — отвечает она никак не реагируя на ментов. — Людей защищаю.

— Да? То есть ты прямо в суд со своей командой врываешься и защищаешь?

— Можно и так, — хмыкает она. — Но это значительно дороже. Прям намного дороже.

— А серьёзно? — настаиваю я.

— Серьёзно? Ты серьёзно такой вопрос задаёшь?

— Да.

Она только головой машет, как бы удивляясь такой бестактности.

Въехав в Ташкент, мы разделяемся. Мы едем в госпиталь, а остальные — по первоначальному маршруту.

С Толяном всё проходит гладко. Его увозят на осмотр и сразу начинают готовить к операции. Кость не задета, артерия не задета, недели через две, обещает доктор, если всё будет хорошо, его выпишут. Рекс обещает о нём позаботиться.

— Толян, — говорю я, сжимая его руку на прощание. — Спасибо. И я с тобой снова на разведку пойду. Если захочешь, конечно, поскольку пенсию ты уже заработал…

Из госпиталя Рекс везёт меня в гостиницу.

— Не скажешь? — снова спрашиваю я.

— Ну, могу сказать только, что у нас здесь граница рядом, знаешь ли…

— Сопровождаешь грузы? — уточняю я.

— Разное. Не пытай.

— Хочу знать, с чем могу к тебе обращаться.

— Так ты к Айгюль обращайся. Если ей будет нужна помощь, я помогу. Это так работает.

— А вы свои вопросы порешали?

— Порешали, — кивает она.

— Расскажешь?

— Нет.

— А на выезде работаешь? — продолжаю расспрашивать я.

— Не приходилось пока, но можно и так, почему бы и нет? Что именно?

— Пока не могу сказать.

— Ну вот, — смеётся она. — И поговорили.

— Сколько я тебе должен?

— Нисколько, я же обещала помочь.

— Нет, так не пойдёт, — качаю я головой. — Люди рисковали, люди на себя много взяли. Опять же баксы, ствол там бросили.

— Ну хорошо, за ствол и баксы деньги возьму. Завтра скажу сколько.

— Миша там никуда не денется?

— Нет, его поместят в такое место, из которого он не уйдёт.

— Ветеринара, пожалуйста, тоже включи в счёт. Пусть осмотрит этого поца.

Она подвозит меня к отелю.

— Хочешь зайти? — спрашиваю я. — Кофе, я не знаю, может, чего по крепче. Могу угостить тебя ранним завтраком.

Она хмыкает и поворачивается ко мне. Какое-то время мы смотрим друг другу в глаза. Глаза у неё красивые. Да и вообще, красивая девочка, яркая, рисковая, дерзкая.

— Ты сам этого не хочешь, — усмехается она. — Да и хватит мне уже недопониманий с Айгюль. И я не мстительная.

Я улыбаюсь. Нет, ничего, я действительно не хочу, о чём тут говорить. Не моего романа героиня эта Рекс. Но есть что-то, я чувствую. Какая-то мимолётная симпатия. Возможно, и у неё. Что же, это хоть как лучше, чем антипатия.

— Спасибо, Даша, — улыбаюсь я и протягиваю руку. — Ты молодец. Без тебя мне бы туго пришлось.

— Ты тоже молодец, — улыбается она в ответ и пожимает мою руку. — Думаю, ты бы и без меня справился. Просто дольше бы возился.

В гостинице я сразу иду к Тайманову. Времени уже пять, пора вставать. Стучу. Он долго не реагирует, и я уже начинаю волноваться, что с ним тоже не всё хорошо, но, наконец, дверь открывается и он смотрит на меня ничего не понимающими оловянными глазами. Взлохмаченный, в трусах и сбившейся майке-алкоголичке. Ну, как бы… кесарю — кесарево…

— Брагин, ты чего в такую рань? Не спится?

— Посмотрите на меня внимательно, Олег Довлатович.

Я включаю свет и подхожу ближе к нему.

— Чувствуете запах пороха? Видите вот эти пятнышки? Это капельки крови, не моей. Вы готовы меня выслушать? Хотите, умойтесь, я подожду.

Он забегает в ванную, запихивает голову под кран с водой и через минуту выходит в тренировочных штанах и значительно более собранный. И я вываливаю на него всё, что со мной случилось этой ночью.

Он за голову хватается. От остатков хмеля и следа не остаётся.

— Надо Юрию Михайловичу звонить! — говорит он вскакивая со стула.

— Не надо, Олег Довлатович! Во-первых, он уже наделил вас всей полнотой власти, во-вторых, сейчас он нам никак не поможет, а в-третьих, возможно, потребуется, чтобы он поговорил с генпрокурором СССР, а потом и с Рашидовым, но это не сейчас, а когда мы уже нанесём удар и покажем силу. Все переговоры будут только после этого. Сейчас мы с вами поедем и схватим этих мудаков за яйца железными, да ещё и ежовыми рукавицами. А вот когда они забегают и начнут молить о пощаде, тогда мы посмотрим, что можно будет сделать и как лучше договориться. Будите Мхитаряна пораньше и пусть он будет злой как собака, как долбаный дракон, змей, мать его, Горыныч! Мы идём не с миром и оливковыми ветвями. Мы идём с огненным мечом. Мы идём карать и истреблять! И меня разрывает от гнева! На мне кровь отступников, и все, кто встанет у нас на пути, пойдут вслед за ними! Жаль, что вас не было со мной этой ночью.

Кажется, я немного перегибаю, потому что Тайманов охреневает от моих слов, но зато получает нужный настрой.

… между тучами и морем гордо реет буревестник, чёрной молнии подобный…

Естественно о моём участии в перестрелке прокурору знать не нужно, но это я уточню позже.

Тайманов идёт будить Мхитаряна, а я — звонить Скударнову.

Мы приезжаем рано утром и врываемся прямо к прокурору Узбекской ССР. Он немного охреневает и не может взять в толк, как это гости после вчерашнего банкета не умерли от похмелья и почему ведут себя так, будто их вообще забыли покормить.

Ну и тут начинается. Мхитарян раскатывает всё катком, причём чётко, как