Паутина миров - Максим Хорсун

– Щедро, – отозвался гвардеец. – Через хитников пробиваться будем?

– Если совсем не повезет, – признался Морпех. – Но после того, как гвардейцы Корсиканца завалили Нарреля, хитники попритихли. Говорят, они на танкере, что сел на камни в устье пролива. Скоро последний побирушка сообразит, что в Грязный порт можно пробраться безнаказанно, и тогда ловить там будет нечего.

– А сейчас что там ловить? – с видом простачка осведомился Лещинский.

– Чудик! Это же порт! Корабли на приколе, доки, ремонтные мастерские… Да мало ли!

– Ладно, я понял, – отозвался гвардеец. – Когда идем?

– Да прям щас.

– По рукам!

Морпех расцвел. Хлопнул рукой по столешнице, рявкнул:

– Баста, братва!

«Братва» без лишних разговоров поднялась. Тощий Арчи схватил тарелку из-под «колбасы» и облизал.

Лещинский поднялся тоже. Он понимал, что место в Грязном порту, до которого у компашки Морпеха были «руки коротки», скорее всего, контролируется остатками банды высокородного Нарреля. Что ж, на определенном этапе неплохо иметь ловких попутчиков.

Вышли наружу. Начало смеркаться. Чертово Коромысло сияло червонным золотом, словно нимб на старинной иконе. Воздух посвежел.

– А ветерок-то попутный! – воскликнул рыжий. – Хорошая примета… Айда, пацаны!

И он нырнул в щель между шалманом и соседней хибарой. Следом за ним устремились Арчи и Люк. Арсианец Даррель выжидательно посмотрел на Лещинского.

– Понял, – буркнул тот и двинулся вслед за остальными.

Роль торговца клинками в команде Морпеха окончательно стала ясна. Даррель глаз не спустит с обладателя завидной пушки.

За пару минут они покинули небольшой поселок, гуськом втянулись в прилегающие городские кварталы. Солнце садилось все ниже, длинные тени пролегли через улицы, вдоль которых торчали вкривь и вкось уцелевшие стены. Аборигены не любили прямых углов и предпочитали не повторяться. Два одинаковых здания в городе Лещинскому еще не попадались. Правда, он и видел-то лишь небольшую часть этого суперполиса.

Когда они подошли к территории Грязного порта, солнце уже зашло. Полукольца Чертова Коромысла засеребрились, предвещая восход первой луны. Ветер окреп. Со стороны океана поползли тучи.

– Ух ты, братва! – обрадовался Морпех. – Похоже, заштормит… Дождик будет. Это хорошо, это нам на руку…

Грязный порт отделялся от городских построек широким бетонным рвом. Дождей давно не было, и в сухом русле скопился разный хлам.

– Пойдем по дну, – распорядился рыжий. – Через полкилометра – дренажная труба, она ведет до самых доков.

«Братва» ссыпалась в бетонную канаву, и, перебравшись через ржавые обломки, присыпанные мусором, пустилась в указанном направлении. Быстро темнело. Продираться сквозь завалы хламья приходилось почти на ощупь. И все вздохнули с облегчением, когда Морпех буркнул: «Пришли!» В бетонной стене зияло темное отверстие дренажной трубы, из которого веяло затхлым ветерком и смутно знакомым запахом.

– Ящеры! – пискнул Арчи.

– Твою мать… – процедил сквозь зубы Морпех.

Стены рва в этом месте были отвесными. Искатели технических сокровищ оказались в ловушке. Даррель сбросил с плеча мешок с клинками. Быстро раздал мечи подельникам. Лещинский выхватил излучатель, машинально проверил индикатор заряда батареи. Красный огонек ободряюще подмигивал. Волна рептильего запаха выплеснулась из трубы, лишь ненамного опередив вооруженную до зубов толпу чешуйчатых сапиенсов. Во рву, заваленном мусором, и так было не развернуться, а из-за рептилоидов стало еще теснее. Забрякали клинки. Тонко вскрикнул Арчи и пропал, сбитый с ног проворными ящерами. Кроя гадов трехэтажным матом, к нему рванулся Морпех, но завяз в вонючей толпе. Арсианец работал двумя клинками сразу, поминая какие-то волдыри на чьем-то заду. Из всей команды рыжего, похоже, он единственный владел техникой мечевого боя. Впрочем, и Скайольюк, как заправский джедай, крутился на одном месте, отсекая рептилоидам то лапы, то хвосты. Хлестала темная кровища, но ящеры не издавали ни звука.

Хуже всех приходилось Лещинскому. В рукопашной свалке толку от излучателя было ноль. Гвардеец никак не мог выбрать угол обстрела, чтобы ненароком не задеть своих. Он отступал под натиском настырных тварей, поводя стволом из стороны в сторону, не нажимая на гашетку. Наконец рептилоиды оттеснили его в трубу. Стемнело уже так, что в гуще схватки было не разобрать где свои, а где – чужие. И когда позади из тьмы тоннеля донеслось знакомое: «Ша, шеловеше…», Лещинский резко развернулся и вдавил спусковую клавишу до упора.

Ночь выдалась пасмурной, со стороны залива нагнало хмари. Тревожное поскуливание морских птиц не смолкало ни на минуту, предвещая бурю.

Лещинский ждал наступления темноты в обветшалом строении – то ли автомойке, то ли в станции технического обслуживания. Он бросил под стену пару пыльных сидений и попытался задремать, но проклятое адреналиновое опьянение не отпускало, не позволяя расслабиться. Сердце галопировало. От густого застоявшегося воздуха хотелось кашлять. Он лежал на спине, укрывшись плащом, глядел в потолок, покрытый желтыми разводами, и считал рептилоидов.

Раз – Щер, два – его бледный пучеглазый телохранитель. Три – рептилоид… Четыре – рептилоид… Пятому, раненому, удалось уйти – взобраться на стену канала, перепачкав бетон черной кровью. Шесть – рептилоид, тепловой луч угодил в оскаленную пасть, и черепушка взорвалась, как перегретый котел. Семь – не рептилоид, а Морпех. Рыжему вскрыли брюхо крест-накрест, но он продолжал биться, войдя в исступление берсерка.

Лещинский поймал его дикий взгляд. Глаза Морпеха жгли почти так же сильно, как и излучатель.

– Не фартовый ты, дружбан! – прокричал он. – Нам – пинцет! Беги, дуралей!

…Из прохудившегося резервуара капала вода. Попискивала, словно мышь, батарея излучателя, подключенная к контактной сети. Перезвон капели сплетался с этим писком в странно знакомую мелодию, казалось, небольшое усилие воли, и ты узнаешь ее…

В конце концов, ему надоело маяться. Он встал, проверил батарею, выглянул в оконный проем, оскаленный осколками стекол. Луны светили из-за туч, словно два желтых фонаря под матовыми плафонами. Чертово Коромысло лило приглушенный неоновый свет. Над заливом вспыхивали молнии, доносились отголоски далекого грома.

Лещинский прошелся по мастерским, разминая руки, сделал несколько приседаний, затем упал на пол и принялся отжиматься. Перевернулся на спину, стал качать пресс. Без особого фанатизма, не перенапрягаясь. Просто чтобы привести себя в тонус.

Ощущая приятный гул в мышцах, он поднялся, затем отсоединил батарею от сети, запитал излучатель. Пора было выходить. Тучи, словно по заказу, становились гуще и ниже, черной смолой затопила улицы тьма.

Он шел бесшумно. Подошвы сминали мотки сухих водорослей, заброшенные штормами далеко за разрушенные волноломы и набережную. Шуршали крылья невидимых в темноте птиц. Перекатывали громовые раскаты, звук шел то с востока, то с запада. Залив опалесцировал, светящийся криль жался к поверхности, предвкушая непогоду.