Беседы о счастье - Аркадий Панц

Я не выгнал бы пациента, который пришел ко мне со своей болью. А взял бы его на терапию. Но в оценке ситуации с Юнгом полностью согласен: если вы идете против норм морали и нравственности, то будете страдать в той или иной форме. Часто даже не сознавая, из-за чего мучаетесь.

Наш жизненный путь вымощен не леденцами, не пряниками и не розовыми лепестками! Каждый день я слышу в своем кабинете в разных вариантах одни и те же жалобы: «Я мог бы добиться большего, если бы не болела мама; если бы шеф не уехал в отпуск; если бы не произошла эта авария; если бы не подхватил грипп, осложнившийся пневмонией… Если бы удачно провел ту презентацию и не пропустил эту конференцию».

Друзья мои, ваша проблема не в том, что с вами происходят какие-то особенно гадкие вещи. Ваша проблема заключается в том, что вы на них застреваете и считаете, что эти гадости — вся ваша жизнь. Да, неприятности и несчастья являются неотъемлемой частью существования. Но они далеко не вся наша жизнь! Больная мама — это трагедия. Однако все живое смертно, и родители уходят из жизни раньше нас. Нельзя приобрести бессмертную собаку или кошку, и вам предстоит пережить смерть любимых питомцев. Дети болеют. Стиральные машины ломаются. Айфон падает в унитаз. И вам надо решить, как вы будете воспринимать несчастья и реагировать на них. Есть люди, которые спокойно проходят мимо мелочей — ну залили соседей, так на это страховка есть. Путевка в Египет сгорела — там переворот случился, — ну и черт с ней. Когда с ними происходит нечто драматическое, то плохое не заслоняет и не убивает хорошее. Мама больна, но секс с мужем возможен. И солнце над лесом красиво встает. И сын учебный год отлично закончил.

Не надо думать, что таким ясным восприятием происходящего обладают люди толстокожие и грубые. Множество самых разных, в том числе нежных и чувствительных, людей принимают осознанное волевое решение: «Да, мне больно и плохо. Но свою жизнь из-за утрат и неприятностей я не прекращу. Я хочу и буду жить дальше!» И живут, и вновь выходят на солнечную дорогу, обрамленную сюрпризами счастья и радости.

А кое-кто в неприятностях застревает. Он считает свое горе уникальным, свои отчаяние, печаль и беспомощность естественными и только разводит руками: «Ну да, я такой чувствительный!» Или: «Я не могу, ведь мне так не везет…» Если у вас что-то не получилось, не впадайте в истерику или отчаяние и не ссылайтесь на свою особую психику или невезение. Это ваша психика, и вы над нею властны. Не можете совладать с собою — идите к психотерапевту. Он поможет вам сложить себя в единое целое. И неприятностей в вашей жизни станет меньше.

Любовь окрашивает наше отношение к окружающим людям и работе, и мне сотни раз рассказывали как бы между прочим, но с блеском в глазах и волнением в голосе, о том, как продавщица любит покупателей, учительница — учеников, программист — процесс создания программы, а художник — момент нанесения красок на холст.

Любовь — это основа отношений между мужчиной и женщиной. Я уверен, что человек в одиночестве может быть благополучным, но для счастья ему нужна пара. И в двадцать, и в семьдесят лет. Мне хотелось бы как можно больше рассказать о любви в паре Он и Она. И в то же время я не могу обойти то, что очень важно для меня, — особенности теплых чувств в отношениях между психоаналитиком и пациентом, которые характеризуют нашу способность любить и отвечать на чужую любовь. С этого и начнем!

Я понимаю, что этот вопрос звучит несколько неожиданно. В то же время в нем есть смысл. На психоанализ пациент приходит четыре раза в неделю. И было бы в высшей степени странно, если бы он не пробуждал в душе доктора никаких эмоций. И было бы еще более странно, если бы психоаналитик помогал пациенту с антипатией, ненавистью или презрением. Такое невозможно себе представить. С одной стороны, любовь вроде бы не то слово, которым можно охарактеризовать отношение врача к пациенту. С другой — все-таки психоаналитик и психотерапевт должны испытывать теплые чувства к своим больным.

Могу сказать о себе: я врач и по образованию, и по призванию. А у врача, как только к нему обращаются за помощью, включается «кнопка сопереживания пациенту». Он тут же испытывает к больному интерес, желает ему помочь, стремится поставить диагноз, и элемент симпатии между врачом и пациентом всегда сохраняется. А симпатия — это первое дуновение любви. Не сексуальной, а иной, многообразной, которая тоже дает нам счастье — за ней стоит приятие другого человека, желание, чтобы ему было хорошо, комфортно, чтобы он выздоровел, нашел себя в этом мире, решил стоящие перед ним задачи, обрел радость. Научился, как говорил Фрейд, «работать и любить».

Невозможно не брать в голову страдания больного, его горе, неприятности, невозможно не реагировать, когда он совершает ошибки. Невозможно не радоваться, когда все у него идет на лад. Столь тесное общение дается врачу непросто. А уж психоаналитику тем более, ведь он сам и есть тот рабочий инструмент, который больного исцеляет.

Взгляды психоаналитиков на то, как вести себя с пациентами — быть с ними эмоциональными или отстраненными, раскрывать ли перед ними свои чувства, высказывать ли свои убеждения, — с годами менялись. Психоаналитики искали наилучший путь, для того чтобы помочь пациенту. И я хотел бы с вами поделиться, кто, как и что делал и чем дело завершилось. Это не только разговор о психоанализе. Вы же понимаете!

Зигмунд Фрейд (1856–1939) в своих заметках о технике психоанализа писал, что психоаналитик должен быть «зеркалом, в котором пациент видит себя». Он запрещал психоаналитику поддаваться чувствам и сравнивал его со скальпелем в руке хирурга. Какие чувства могут быть у инструмента? Никаких!

Специфика психоанализа заключается в том, что психоаналитик интерпретирует все происходящее с пациентом — высказывает предположение, почему пациент такой, какой он есть, и поступает так, а не иначе, что им движет, чего он боится и о чем мечтает. Он помогает пациенту понять бессознательные причины переживаний, которые тот испытывает. И все его интерпретации должны быть основаны на профессиональных знаниях, а не на собственных чувствах. Фрейд подчеркивал, что психоаналитик не должен раскрывать себя, рассказывать о себе пациентам. Почему Фрейд был так строг?

Потому что сам отличался искренностью, эмоциональностью и высочайшей эмпатией (способностью чувствовать то же самое, что чувствует другой человек). Фрейд ощущал боль пациентов как свою, испытывал вину за совершенные ошибки. Он делился с ними своими чувствами и мыслями. Среди его пациентов были Сергей Константинович Панкеев (известный по работам Фрейда как Человек-волк), принцесса Мари Бонапарт и другие яркие и значительные личности, способные его понять. Да и сексуальные фантазии были ему не чужды, хоть он и не писал о них прямо. В многочисленных теоретических работах Фрейд раскрывал свои мысли об обществе, о религии. А книга Фрейда «Толкование сновидений»[1] является портретом его личных эмоций и размышлений. Фрейд видел, как врачу трудно и больно сопереживать, как пациенту тяжело рассказывать. Он убеждал психоаналитиков не переходить границы, не вступать в личные отношения и не взваливать на пациента собственные невротические проблемы, так как на личном примере видел все недостатки такого подхода к психоанализу: мало того что пациент переживал свои проблемы, он еще и доктору начинал сострадать! Через себя, через свой опыт Фрейд учил других. А учить было кого и было чему. В те годы психоанализ только становился наукой и методом лечения и врачи вели себя с пациентами по-разному. Они занимались психоанализом в надежде исцелиться от своих проблем и комплексов, полные жалости к себе и готовности спасать других.