Близнецы. Черный понедельник. Роковой вторник - Никки Френч

Она поглядела на Джека, с виноватым видом рассматривающего «Дейли скетч». Он поднял голову, и Фрида сделала ему знак, пытаясь объяснить, что разговор займет не больше минуты.

– А как?

– Статья – чушь. Чушь о вас и чушь о расследовании, которое якобы стоит на месте.

– Она выставляет вас и вашу команду в смешном свете. Как бы журналистка ни выразилась…

– «Нечестный врач».

– Огромное спасибо. – Фрида уже собралась повесить трубку, но неожиданно кое-что вспомнила. – У меня дурные предчувствия насчет Джанет Феррис. Я хотела бы навестить ее.

– Она наговорила ерунды той журналистке. Не надо расстраиваться из-за всякого бреда.

– Я не о том, – возразила Фрида. – Я думаю, ей нужно с кем-то поговорить.

– Она одинокая женщина, – напомнил ей Карлссон. – Думаю, она немного сдвинулась на Пуле. Но держать ее за руку – не наша работа. Мы просто должны найти того, кто его убил.

– Я загляну к ней в свободное время, – заверила его Фрида. – Не волнуйтесь, за этот визит я вам счет не выставлю.

Она выключила телефон и снова положила его в сумочку.

– Была рада повидаться с вами, Джек, – сказала она. – Теперь мне пора идти, нужно нанести кое-кому визит.

– Вы ведь не собираетесь выследить ту журналистку и убить ее, правда? – спросил Джек. – Не волнуйтесь. Она того не стоит.

Фрида улыбнулась.

– Она меня заинтересовала, – призналась она. – Сначала она вела себя так, словно хотела подружиться со мной. Затем она захотела рассказать историю с моей точки зрения. Потом она принялась угрожать мне. Как видите, я уже об этом забыла. Но ей лучше не тонуть в озере, если единственным свидетелем окажусь я.

– Вы все равно нырнули бы в озеро и спасли ее, – горячо заверил ее Джек. – Я абсолютно уверен.

– Только чтобы внушить ей чувство вины, – пошутила Фрида.

– У вас ничего бы не вышло. А потом она написала бы очередную статью, в которой перевернула бы все с ног на голову.

Фрида на мгновение задумалась.

– Тогда, возможно, я дам ей утонуть.

Они вышли вместе, и Фрида поймала такси. Откинулась на спинку сиденья и стала разглядывать незнакомые улицы южной части Лондона. Она ехала мимо парков, школ, кладбищ – с тем же успехом она могла оказаться в другой части Англии, в другой части мира. Она думала о Джанет Феррис и репортере Лиз Баррон. Фрида просто захлопнула дверь у нее перед носом, а вот Джанет Феррис так не сделала. Наверное, она пригласила журналистку в дом, заварила ей чай, разговаривала с ней, испытывая благодарность к человеку, готовому ее выслушать. Джанет Феррис была женщиной, которую никто не замечал, которая в какой-то степени оказалась на грани. И тут неожиданно она понимает, что очутилась в центре грандиозной истории – убийстве человека, которого знала и о котором заботилась, но и теперь на нее никто не обратил внимания. Никто не хотел выслушать ее историю. По крайней мере, Лиз Баррон зашла к ней в дом и дала ей возможность выговориться.

Фрида нажала кнопку звонка напротив имени Джанет Феррис, но никто не открыл. Она тихо выругала себя за то, что приехала, не предупредив о визите заранее. Она посмотрела на звонки. В первой квартире проживала Джанет Феррис. Во второй – Пул. Она нажала кнопку звонка квартиры № 3, затем повторила попытку. Из маленького динамика раздался голос, но динамик так трещал и хрипел, что Фрида не могла разобрать ни слова. Она назвала себя и объяснила, что хотела бы поговорить с Джанет Феррис, но не знает, услышала ли та звонок. Она подождала, и наконец в доме раздались шаги. Дверь ей открыл высокий молодой человек со светлыми волосами и очками в проволочной оправе, одетый в свитер и джинсы, но босиком.

– Что такое? – спросил он. Акцент выдавал в нем иностранца.

Фрида вспомнила информацию о жильцах: студент-немец с верхнего этажа.

– Я хочу видеть Джанет Феррис, – сказала она. – Но ее нет дома. И я подумала, что, возможно, вам известно, где она сейчас.

Он пожал плечами.

– Я наверху, – пояснил он. – Я не вижу, как она приходит или уходит.

Фрида заглянула в холл, пытаясь посмотреть, не лежит ли там кучка корреспонденции. Но ничего не увидела.

– Наверное, вам это покажется странным, – продолжала она. – Я работаю с полицией, речь идет об убийстве. Меня немного беспокоит душевное состояние Джанет. У вас есть ключ от ее квартиры?

– А у вас есть документы?

– Нет. То есть не полицейского. Я психотерапевт. Я работаю с полицией. – Парню явно не хотелось что-то предпринимать. – Я всего лишь зайду на минутку. Просто удостовериться, все ли в порядке. Вы можете войти со мной.

– Сейчас принесу, – наконец решился он. – Минуту.

И побежал вверх по лестнице.

Фрида спросила себя, что она делает. Опять ведет себя как нечестный врач. Парень быстро вернулся.

– Я не уверен.

Он отпер дверь и отступил в сторону, окликая Джанет по имени.

Фрида переступила порог, и в нос ей немедленно ударил запах. Одновременно отвратительный и сладкий. Она опознала в нем запах экскрементов.

– Оставайтесь здесь, – велела она студенту и направилась в гостиную, дрожа от дурного предчувствия, что там обнаружит.

Она чуть не врезалась в тело Джанет Феррис, точнее – в ее ноги. Фрида подняла голову. С потолочного бруса свисал удлинитель. Другой его конец был обвязан вокруг шеи Джанет Феррис. Ее тело висело неподвижно, грузное и безвольное, словно мешок, заполненный песком. Вдоль одной ноги шла коричневая полоса, спускающаяся на туфлю и капающая на ковер. Фрида услышала какой-то звук у себя за спиной, похожий на рвотный позыв. Она оглянулась и увидела бледное, искаженное ужасом лицо.

– Я велела вам оставаться на месте, – достаточно спокойно заметила она.

Студент попятился. Фрида сунула руку в сумку и принялась шарить в ней, пытаясь найти телефон. Она была абсолютно спокойна, но почему-то не сразу смогла набрать номер: пальцы отказывались ее слушаться. Они внезапно оказались слишком толстыми и неуклюжими.

Джозеф никогда не видел Фриду в таком состоянии: она, всегда такая хладнокровная, такая сильная и надежная, теперь сидела за кухонным столом, навалившись на него и закрыв лицо руками. Это зрелище заставило его разволноваться и вызвало желание защитить ее, а еще – подавать ей чашки с горячим чаем, одну за другой. И только он залил кипящую воду в заварник, как снова наполнил чайник. От водки она отказалась, хотя Джозеф считал, что водка пойдет только на пользу и вернет немного краски на ее лицо. Накануне он испек медовик, сдобренный корицей и имбирем, чей густой запах, когда пирог подрумянивался в духовке, напомнил ему о матери, а еще – о жене, или, по крайней мере, о женщине, которая когда-то была его женой, и наполнил его одновременно счастьем и печалью. Теперь он пытался убедить Фриду съесть хоть кусочек, но она покачала головой и отодвинула тарелку.