Ангелы и Демоны - Дэн Браун

Камерарий явно не знал, как поступить.

Пистолет в руках Колера чуть приподнялся.

— Неужели вы все еще сомневаетесь в том, что я васпристрелю? — спросил директор ЦЕРНа.

— Что бы я вам ни сказал, — ответилкамерарий, — вы не тот человек, который способен понять мои слова.

— А вы все же попытайтесь.

Камерарий несколько секунд стоял неподвижно, его силуэт былчетко виден на фоне огня. Когда он заговорил, его голос зазвучал с такимдостоинством, словно речь шла не об убийстве, а об акте великого альтруизма.

— С самого начала времен, — началкамерарий, — церковь вела сражение с врагами Бога. Иногда ее оружием былослово, а иногда — меч. И мы всегда побеждали в этой борьбе.

Клирик говорил без тени сомнения, с полной убежденностью вправоте своих слов.

— Но все демоны прошлого были демонами зла, и онивызывали всеобщий страх и отвращение… Бороться с ними нам было сравнительнолегко. Но сатана хитер и умен. С течением времени его дьявольская личина обрелаиную форму… форму чистого разума. Эта внешне прозрачная форма тем не менеековарна и опасна. Она, как и демоны прошлого, лишена души. — В голосекамерария неожиданно вспыхнул гнев, и он продолжил чуть ли не с маниакальнымнапором: — Подскажите мне, мистер Колер, каким образом церковь может выступитьс осуждением того, что придает нашему уму способность логически мыслить? Какможем мы открыто осуждать то, что является фундаментом нашего общества? Стоитнам возвысить голос, чтобы выступить с предупреждением, как вы поднимаете крик,называя нас невеждами и параноиками. Вы возвещаете всему миру, что обскурантыпытаются положить конец прогрессу. И зло, которое вы сеете, постоянноразрастается. Это зло, завернувшееся в мантию самодовольного интеллектуализма,разрастается, как раковая опухоль. Зло обожествляет себя, являя миру все новыеи новые чудеса. Чудеса техники и технологии. И вы делаете это постоянно, внушаявсем, что вы есть подлинное Добро. Наука, говорите вы, пришла к вам, дабыизбавить вас от болезней, голода и страдании! Преклоняйтесь перед наукой —новым божеством, божеством всемогущим и всемилостивейшим! Не обращайте вниманияна порождаемые ею смертоносное оружие и хаос! Забудьте о своем хрупком одиночествеи о все новых и новых угрозах! Наука всегда с вами! — Камерарий сделалнесколько шагов вперед к направленному на него пистолету. — Но я увидел завсем этим оскал сатаны… узрел скрытую угрозу…

— О чем вы говорите? Ведь открытие Ветра практическидоказало существование Бога! Леонардо был вашим союзником!

— Союзником? Нет! Наука и религия не могут шагать рукаоб руку. Вы и я обращаемся к разным богам. Кто является вашим божеством?Протоны, масса и электрический заряд? Разве способен подобный бог внушитьвдохновение? Разве может ваш бог, прикоснувшись к сердцу каждого человека,напомнить ему о его ответственности перед Высшей силой? Об ответственностиперед другими людьми? Ветра заблуждался. Человек не имеет права засунуть Божийакт Творения в пробирку и размахивать ею перед всем миром! Это не прославляетБога, это принимает Его!

Камерарий скрюченными пальцами обеих рук вцепился в тканьсутаны на груди, и в его голосе зазвенели истерические ноты.

— И поэтому вы его убили?

— Ради блага церкви! Ради блага всего человечества! Егобезумное открытие! Человек еще не созрел для того, чтобы обладать могуществомТворца. Бог в пробирке? Капля жидкости, способная превратить в пар целый город?Его надо было остановить!!!

Выкрикнув последнюю фразу, камерарий вдруг умолк и взглянулна огонь. Создавалось впечатление, что он взвешивает в уме различные вариантысвоих дальнейших действий.

— Вы признались в преступлении, — сказал Колер,поднимая пистолет. — Вам не спастись.

— Разве вы не знаете, что признание греха уже есть путьк спасению? — печально рассмеялся камерарий. Он посмотрел на дверь ипродолжил: — Когда Бог на вашей стороне, перед вами открываются такиевозможности, которых вам, дорогой директор, не дано понять.

Когда эти слова все еще звучали в воздухе, камерарий взялсяобеими руками за ворот сутаны и рывком разорвал на себе одежду, обнажив грудь.

— Что вы задумали?! — изумленно спросил Колер.

Камерарий не ответил. Он отступил назад к камину и снял сянтарных углей какой-то предмет.

— Прекратите! — закричал, не опуская пистолета,Колер. — Что вы делаете?

Когда камерарий обернулся, в его руках было раскаленноедокрасна клеймо. «Ромб иллюминати»!

— Я собирался сделать это в одиночестве… — Голосего дрожал от напряжения, а взгляд стал абсолютно диким. — Но теперь… Явижу, что вас сюда послал Бог. И вы — мое спасение.

Прежде чем Колер успел что-то сделать, камерарий закрылглаза, запрокинул голову и приложил раскаленное клеймо к самому центру груди.Плоть зашипела, а клирик закричал:

— Мать Мария! Мария Благословенная!.. Помоги своемусыну!

В кадре появился Колер. Он неуклюже стоял на ногах,размахивая рукой с пистолетом.

Камерарий кричал, покачиваясь от невыносимой боли. Затем,бросив клеймо к ногам Колера, он рухнул на пол и забился в конвульсиях, непереставая вопить.

Все остальное происходило словно в тумане.

В комнату ворвались швейцарские гвардейцы. Звуковая дорожкавзорвалась выстрелами. Колер схватился за грудь, сделал шаг назад и упал вкресло.

— Нет! — закричал Рошер, пытаясь остановитьстрелявших в Колера гвардейцев.

Катающийся по полу камерарий яростно ткнул пальцем в сторонукапитана и прохрипел:

— Иллюминат!

— Ублюдок! — закричал Рошер. — Лицемерныйсвято…

Шартран срезал офицера тремя выстрелами.

После этого гвардейцы столпились вокруг камерария. В кадревозникло полубезумное лицо Роберта Лэнгдона. Он стоял на коленях рядом скреслом Колера и разглядывал клеймо. Затем изображение задергалось. К Колерувернулось сознание, и он попытался извлечь из подлокотника кресла крошечнуювидеокамеру. Когда ему это наконец удалось, он протянул аппарат Лэнгдону ихрипло прошептал:

— Передайте… передайте… прессе.

На этом запись заканчивалась. Через несколько секунддемонстрация началась сначала.