Мелькнул чулок - Элизабет Гейдж

И все-таки она была снова дома – сладостно-горькая мысль, мучительно-дорогие воспоминания. Мягкая постель приняла ее в свои объятия, а темные стены молчаливо охраняли ее сон, словно старые друзья-защитники.

Энни уже была на пути в мистическое царство, ключи к которому были только у снов и фантазий. Тело ее, оказавшееся в этой почти забытой кровати, словно на ковре-самолете теперь блуждало по мирам воспоминаний словно по вехам, которые необходимо было отыскать снова.

Из Ричлэнда, Манхэттена, дома Дэймона у каньона слетались эти воспоминания, уже измененные волшебным прикосновением сна, превращающего их в колесницы, кружащиеся орбиты, уносящие ее прочь, далеко…

Энни погрузилась в благословенную дремоту; на губах играла полуулыбка… но тут зазвонил телефон.

Энни испуганно вскочила. Но звонки уже прекратились. Прежде чем она успела что-то сообразить, послышался щелчок автоответчика.

Только теперь Энни вспомнила, что включила его днем. Пока ее здесь не было, аппарат бездействовал, а в доме у Дэймона к телефону подходили либо Кончита, либо сам Рис. Но тут автоответчик был включен – верный солдатик, вынужденный записать сообщение звонившего. После нескольких щелчков и гудков он смолк, и Энни увидела мигающий зеленый огонек. Энни взглянула на часы. Полночь. Должно быть, она проспала почти час.

Она перемотала пленку, нажала кнопку «звук», повернула регулятор громкости. Раздался мужской голос, заставивший Энни в испуге схватиться за сердце.

«Привет, Энни. Это я. Почему не звонишь? Я скучал по тебе».

Девушка выпрямилась.

Фрэнк…

Она хотела сделать звук еще громче, но, прислушавшись, в панике вскочила и повернула регулятор до отказа, отключив звук.

Кровь в жилах похолодела. Это был голос Эрика Шейна, не Фрэнка. Энни прижалась к стене, вцепившись в подушку.

То, что она слышала, – невозможно. Эрик не может звонить… ведь прошло столько времени.

Но почему она так уверена в этом?! Ведь она вернулась в дом, где знала Эрика, где проводила долгие часы в ожидании его звонка, словно звонок этот был лекарством, способным дать ей успокоение. Неудивительно, что именно голос Эрика приветствовал ее сегодня ночью.

Нет, все равно это невозможно. Она слышала голос призрака. И вообще, может, ей все это привиделось? Зеленый огонек не мигал: аппарат вновь проигрывал сообщение.

Энни уставилась на автоответчик, взвешивая все варианты. Может быть, она перемотала пленку слишком далеко и прослушала предыдущее сообщение, переданное в ночь аварии… давным-давно…

«Почему не звонишь? Я скучал по тебе».

Вздрогнув, Энни подумала об Эрике, о тех последних страшных часах перед аварией, о сцене в спальне дома на Малибу, о глазах Эрика, которые, как двери, закрыли перед ней и будущее, и прошлое. Неужели этот голос донесся из того проклятого времени, чтобы вновь подвергнуть Энни страданиям, почти похороненным в памяти событиям двух последних долгих лет. Неужели судьба и случай так безжалостны, что преследуют Энни и теперь – после стольких испытаний и страданий?

«Нет, – решила Энни. – Просто разыгрались нервы. Этого не может быть».

Окончательно проснувшись, она включила свет и, сдерживая дрожь в руках, вновь нажала кнопку воспроизведения.

«Привет, Энни» – снова сказал голос.

Только теперь она различила легкомысленные, незнакомые нотки в голосе, не замеченные раньше.

«Это я. Почему не звонишь? Я скучаю по тебе». Короткий смешок, и трубку повесили.

Наконец-то до Энни дошло, в чем дело. Звонил, вероятно, совершенно незнакомый человек, набравший ее номер по ошибке. Поняв, куда попал, он решил пошутить. Теперь, когда Энни прислушалась внимательнее, поняла, что звонивший, возможно, был слегка навеселе.

Совершенно незнакомый человек. Энни тяжело вздохнула, стерла сообщение и снова легла в темноте, закутавшись в одеяло, потому что почувствовала вдруг смертельный ледяной холод.

Она попыталась улыбнуться: уж очень все глупо вышло. И сама она вела себя не лучшим образом. Была уверена, что это звонит Эрик. Но комок, сдавивший горло, оборвал ее тихий смех. Глаза наполнились слезами. Энни храбро попыталась их побороть, но потом сдалась, соленые струйки потекли по щекам. Зачем скрывать правду? Этой ночью в душе ожил Эрик вместе с прежней Энни, любившей его всем своим наивным доверчивым сердцем. И потеря вновь была так же свежа, как и мука, раздиравшая сейчас ее сердце.

Но это была не единственная ее боль. По грустной иронии судьбы изменившаяся Энни должна была мучиться вместе с прежней. Фрэнк Маккенна, чей голос звучал в ушах еще до того, как она подумала, что звонит Эрик, тоже заставил ее страдать, и тоска по нему, вдруг пронзившая ее, затмила мысли об Эрике.

Фрэнк, который никогда не был в этих комнатах, ни разу не позвонил сюда, не оставил сообщения на ленте автоответчика.

Да, пустота, разверзшаяся в Энни, была убийственной, как сама смерть. Простая и непреложная истина открылась Энни – ничто не умирает в сердце, ни один шрам не исчезает бесследно. Недолговечность памяти может утешить бодрствующих, но терзания души продолжаются вечно. Нельзя забыть мужчину, если сердце однажды распахнулось перед ним. Мука, которую испытывала Энни сейчас, была худшей, чем любая, перенесенная со времени аварии, потому что родилась в ней самой, никакое внешнее событие в окружающем мире не стало причиной ее страданий. Боль казалась заклятым врагом, но одновременно и единственным другом, и самым старым знакомым, владелицей запретной территории истинного «я» Энни.

Шли часы, а девушка все лежала неподвижно, уткнувшись в подушку, безразличная ко всему, внезапно брошенная в никуда потоком мыслей, слишком запутанных, чтобы облечь их в слова, мыслей, общим знаменателем которых было одно лишь ощущение потери.

Когда первый робкий серый свет разогнал тьму, мозгом завладели новые фантазии, тревожные и зловещие, предвестники тяжелого сна. Но прежде чем сознание покинуло этот печальный бодрствующий мир, его приветствовала новая идея, утешившая Энни, открывшая маленькую дверцу в конце тоннеля, в который она вошла.

Долгое мучительное бдение, как ни странно, было вознаграждено.

Теперь Энни знала, что сможет сыграть Дейзи. Сегодня ночью она ее нашла.

Кармине Гамино был одним из самых опасных головорезов и наемных убийц на всей территории к востоку от Миссисипи. В сорок восемь лет он совершил сотни заказных убийств в шести городах и приобрел высокое положение в организации Сэма Корона в Майами. Начал он карьеру в Детройте обычным боевиком и рэкетиром, угрозами, побоями, издевательствами добиваясь покорности боссу и не останавливаясь даже перед убийством. Любимым видом оружия Кармине в те времена было карате, приемы которого он узнал в Корее. Он мог профессионально вывести из строя, изувечить или убить человека.