Домик в Оллингтоне - Энтони Троллоп

– Мама, – прошептала она, указывая на дверь гостиной, – не ходите туда, пойдемте в вашу комнату.

– Кто там? Где Белл? – И мистрис Дель пошла в свою комнату, как ей приказывали. – Но кто же там? – повторила она.

– Он!

– Кто он?

– Ах, мама, как вы недогадливы! Само собою разумеется, что там доктор Крофтс. Он там почти с час. Не знаю, на что он сядет: там нет ни одного стула, кроме груды старых ковров. Весь пол заставлен посудой, и Белл такая замарашка. Она надела ваш старый клетчатый передник, и когда доктор вошел, она завертывала кочерги в серую бумагу. Я думаю, ей в жизнь свою не случалось попадать в такой просак. Скажу наверное, что ему не удастся поцеловать ее руки.

– Ах, Лили, как тебе не стыдно!

– Право, он там, уверяю вас, если только не выскочил в окно или не вылетел в трубу.

– Зачем же ты оставила их?

– Он встретил меня в коридоре и поздоровался со мной серьезно-пресерьезно. – «Войдите, – сказала я, – и посмотрите, как Белл упаковывает каминные щипцы и кочерги». «Я войду, – отвечал он, – но вы за мной не идите». Он был такой серьезный, что, наверное, думал об этом всю дорогу.

– Почему же ему и не быть серьезным?

– Совсем нет, ему не следует так серьезничать, мама, неужели вы не радуетесь? Я так очень, очень рада. Мы будем жить вместе одни – вы и я, а она будет так близко от нас! Я уверена, что он готов остаться там навсегда, пока не войдет кто-нибудь зачем-нибудь. Я так устала, глядя все в окно и дожидаясь вас. Быть может, он помогает ей укладывать вещи. Как вы думаете: не войти ли нам, или это будет не хорошо?

– Лили, пожалуйста, не торопись делать заключений, ты можешь ошибиться.

– Правда, мама, – сказала Лили, положив свою руку в руку матери, – совершенная правда.

– Милая моя, прости меня, – сказала мать, догадываясь, что сделанное замечание в настоящую минуту было очень жестоко.

– Ничего, мама, – сказала Лили, – вы хорошо делаете, когда напоминаете мне… хорошо, когда мы бываем с вами одни. Но бог даст, я не ошиблась, и Белл будет счастлива. Тут большая разница, одно делалось второпях, а другое – с большою обдуманностью. Однако они, пожалуй, никогда не выйдут из гостиной. Пойдемте, мама, только дверь уж отворите вы.

Мистрис Дель отворила дверь, сделав дверной ручкой маленькое предуведомление. Крофтс не выскочил из окна и не вылетел в трубу, но спокойно сидел посредине комнаты на пустом ящике, а против него на груде ковров сидела Белл. На ней все еще надет был старый клетчатый передник. В каком состоянии были ее руки, я не могу сказать, но, полагаю, что доктор ничего особенного на них не нашел.

– Здравствуйте, доктор, – сказала мистрис Дель, стараясь говорить обычным своим голосом и принять вид, как будто в визите его ничего важного не замечает. – Я только что пришла из Большого дома.

– Мама, – сказала Белл, соскакивая с груды ковров, – вы больше не должны называть его доктором.

– Не должна? Разве кто-нибудь его разжаловал?

– О, мама, вы понимаете, – сказала Белл.

– Я понимаю, – сказала Лили, подходя к доктору и подставляя ему свою щечку для поцелуя. – Он должен быть моим братом, и с этой минуты я заявляю свои права на него. Надеюсь, что он будет делать для нас все и ни одной минуты времени не станет называть своею собственной.

– Мистрис Дель, – сказал доктор, – Белл согласилась, чтобы это так и было, если согласитесь и вы.

– Тут не могло быть большого сомнения, – отвечала мистрис Дель.

– Мы не будем богаты… – начал доктор.

– Я презираю богатство, – сказала Белл, – я терпеть не могу даже говорить об этом, и мне кажется, это не в характере женщины.

– Белл была всегда фанатиком в похвалу нищеты, – сказала мистрис Дель.

– Нет, у меня нет этого фанатизма. Я очень люблю трудовые деньги. Я сама бы хотела зарабатывать их, но не знаю каким образом.

– Ухаживай за больными, как это делают в Америке, – сказала Лили.

И затем они все отправились в другую комнату, расположились около камина, и вскоре между ними завязался такой одушевленный интимный разговор, как будто они давным-давно составляли одно семейство. Событие, несмотря на его многозначительность, и именно в том, что молоденькая леди, довольно замечательной красоты и, как известно, хорошего происхождения, получила предложение вступить в брак и изъявила на это согласие, – событие это было принято весьма спокойно и даже весьма обыкновенно. Как заметно отличалось оно от того события, когда Кросби сделал свое предложение! Лили с самого начала поставлена была на пьедестал, пьедестал, который мог быть опасным, но который, во всяком случае, был очень высок. Какой прекрасной речью встречен был Кросби! Как сильно чувствовали все принимавшие участие в этом событии, что заря счастья для Малого дома занялась, чувствовали, правда, с некоторым страхом, но в то же время и с внутренним торжеством! Событие было так велико, что заставляло Лили теряться в восторге и удивлении! Теперь же, в настоящем событии, ничего не было великого, нечему было удивляться. Никто, кроме разве Крофтса, не испытывал особенного торжества, но все были очень счастливы, и все были уверены в безопасности своего счастья. Еще не так давно одна из них была так грубо низвергнута с пьедестала изменою своего поклонника, но теперь никто не боялся за измену со стороны этого нового поклонника. Белл до такой степени была уверена в своей судьбе, как будто бы она уже находилась в своем скромном собственном доме в Гествике. Мистрис Дель смотрела на доктора, как на родного сына, словом, все четверо сгруппировались вокруг камина, как будто они составляли одно семейство.

Белл, однако же, не сидела подле своего жениха. Когда Лили приняла предложение Кросби, она, по-видимому, думала, что никогда не может быть достаточно близка к нему. Она нисколько не стыдилась своей любви и постоянно выражала ее, нежно лаская его рукой, склонялась на его руку, смотрела ему в лицо, как будто она беспрерывно желала иметь какое-нибудь осязаемое уверение в его присутствии. Не так было с Белл. Она была счастлива тем, что любила и была любима, но не требовала видимых выражений любви. Я не думаю даже, что она была бы слишком огорчена, если бы Крофтсу вдруг понадобилось уехать в Индию и воротиться назад до женитьбы. Дело кончено, и этого было для нее совершенно достаточно. С другой же стороны, когда он говорил о необходимости безотлагательной женитьбы, Белл не видела в этом никакого затруднения. Так как ее мать намеревалась переехать на новое место жительства, то, может статься, было бы лучше устроить новое помещение сообразно с потребностями двух лиц, вместо трех. И так они разговаривали о стульях и столах, коврах и принадлежностях кухни, в самом неромантичном, семейном, практическом духе! Значительная часть мебели в доме, который они предполагали оставить, принадлежала сквайру, или Дому, как они обыкновенно выражались. Более старые и массивные вещи, предметы из такого материала, какой в состоянии выдержать полстолетия, находились в Малом доме с того времени, как они в него въехали. Поэтому возбужден был вопрос о покупке новой мебели для дома в Гествике, – вопрос, не лишенный значения для владетельницы такого умеренного дохода, какой принадлежал мистрис Дель. Первые два месяца им предстояло прожить в меблированной наемной квартире или гостинице, сложив в кладовую у кого-нибудь из знакомых все свои пожитки. При таких обстоятельствах не лучше ли было бы устроить свадьбу Белл так, чтобы вопрос о наемной квартире ни под каким видом не усложнял ее надобностей? Это было последнее предложение доктора Крофтса, которое он решился сделать, пользуясь поощрением своих собеседниц.