Это было в Праге - Георгий Брянцев

Но второй довод ему привести не удалось. Свист, выкрики и шум пятисот человек обрушились на него, как лавина. Инженер покинул трибуну в полной растерянности. Отойдя к окну, он нервно теребил в руках свою шляпу. Кажется, он не понимал причины этого всеобщего негодования. Глаза его бегали по лицам рабочих.

Председатель с большим трудом водворил порядок. Начали выступать рабочие.

Нет, Морава не преувеличивал, когда говорил представителю министерства юстиции о том, что рабочие сами сумеют защитить свои интересы.

— Они хотят вернуть старые порядки, — сказал пожилой рабочий. — Опять они замахиваются на нас. Им хочется снова увидеть нас с протянутой рукой. За каким же чертом мы боролись? Ради чего рисковали жизнью?

Морава с усмешкой поглядывал на инженера, который карандашом делал торопливые пометки в своей записной книжке.

— Мы маленькие винтики и шестерни на большой фабрике, — говорил второй рабочий, сменивший на трибуне первого. — Но без нас фабрика работать не будет. Почему сюда не соизволил пожаловать хозяин? Знает кошка, чье сало съела! Нет, комплиментов он от нас не дождется. Мы ему напомним кое-что, отчего у него аппетит испортится. Мы его отвезем на тачке прямо к ребятам в Корпус национальной безопасности. Уж там сумеют с ним поговорить.

Один оратор сменял другого. Многие хотели высказаться, но надобность в этом отпала: позвонили из Корпуса и сообщили, что бывший владелец фабрики «Уния» Розенфельдер минувшей ночью бежал в Западную зону Германии.

Послышались восклицания:

— Вот это лихой поворот дела!

— Так и сбежал?

— Куда же смотрели?

3

В самом деле — как сумел бежать Розенфельдер? Этот вопрос встревожил сотрудников Корпуса национальной безопасности. Его основной состав — люди, преданные делу революции, верные своему народу, никогда не забывали, что в их рядах, прикрываясь личиной преданности, затаились враги и их пособники. Но работники Корпуса не могли ждать такой выходки, смелой до дерзости и близкой к авантюризму. Что значит бежать за кордон? Это значит — иметь на границе своих людей, обладающих возможностью пропустить человека на чужую территорию без соблюдения установленных формальностей. Это значит — совершить нелегальный переход или, наконец, иметь на руках законный пропуск.

Проверка показала, что одна книжка с бланками пропусков исчезла. Когда, при каких обстоятельствах? Этого установить не удалось. Случай из ряда вон выходящий, но не первый. В практике работы Корпуса уже не раз обнаруживались провалы, предательства, пропажи важных документов.

— Сбежал, мерзазец! — сказал Лукаш о Розенфельдере. — Большая неприятность. Но на чью же руку он опирался?

На этот вопрос пока не было ответа.

1

Была суббота. Лекции заканчивались в четыре часа, и Божена торопилась — надо было успеть забежать в магазин и приготовить обед. Впрочем, обед уже был приготовлен, но рассчитан на двоих, а сегодня должен прийти Нерич. Необходимо было сделать новые покупки и хоть немного приукрасить стол.

Поглощенная хозяйственными расчетами, Божена выбежала из университета. Кажется, ее сейчас ничто не заботило, кроме обеда. Она торопилась поспеть на рынок и тревожилась, что в такое позднее время уже ничего не найдет из того, что любит Нерич.

Неожиданно кто-то окликнул ее. Она оглянулась и увидела Антонина; крупными шагами он приближался к ней.

«Вот некстати! — подумала Божена не без досады. — Зачем он здесь?»

Она вспомнила, как часто в течение года по субботам Антонин встречал ее после лекций у подъезда университета и провожал домой.

С натянутой улыбкой она протянула Антонину руку.

— Идем скорее.

— Куда? — удивился он.

— Мне надо кое-что купить на рынке. Боюсь, что ничего уже не застану.

Антонин зашагал вместе с нею и с обидой проговорил:

— Вот и опять ты занята.

— Да, немножечко. Это тебе не нравится?

Антонин не ответил. Он долго ждал ее возле университета, видел, как она прошла мимо, даже не заметив его. На протяжении долгого времени он встречал ее здесь, и она, выходя, всегда искала его глазами, а сегодня и не подумала этого сделать. Как все у нее просто и легко получается! Стоило появиться Неричу, и Антонин уже выкинут из головы. И нет дела до того, что он ждет ее и мучится. И пришел сюда только затем, чтобы сказать ей об этом.

— Но ты можешь уделить мне несколько минут? — спросил он нерешительно.

Божена на ходу взглянула на часы и с новой досадой подумала: как некстати сегодня появился Антонин! Конечно, разговор займет не какие-нибудь минуты, а не меньше получаса — и все, что она задумала сделать, сорвется. Объяснить ему, почему она торопится? Но разве он примет это разумно? Нет, он обидится. Но обижать его не хочется. В конце концов, он не заслуживает этого. А согласиться на его просьбу — это значит отказаться от хорошего обеда для Нерича. Впрочем, почему не перенести их разговор на другой раз? Ну, хотя бы на завтра.

— Знаешь что, Тоник, — сказала она как можно ласковее, — давай поговорим завтра. Или нет, лучше в среду… В среду у меня последняя лекция кончается… — она подняла голову, стараясь припомнить, когда заканчивается последняя лекция в среду, но так и не вспомнила и стала искать в портфеле расписание лекций.

— Это меня не устраивает, — холодно сказал Антонин, чувствуя, как начинает дрожать его голос. — Если ты уже не хозяйка своего времени, пожалуйста, не затрудняйся. Я надеялся, что ради…

— Подожди, подожди! — прервала его Божена и взяла под руку. — Я не понимаю, почему ты стал такой.

— Какой?

— Ну, вот такой… Что тебе ни скажи, ты сразу впадаешь в истерику.

Антонин нервно передернул плечами.

— Мне кажется, я говорю очень спокойно.

— Тебе это только кажется, — возразила Божена. — Если ты уж очень хочешь, я могу немного задержаться.

— Мне это очень нужно, — хмурясь, сказал Антонин.

— Ну хорошо, хорошо.

Антонин шел молча, не зная, с чего начать разговор. Он возмущался своим собственным поведением. Божена… когда-то худенькая, костлявая девчонка с косичками, девчонка, теперь стала властительницей его сердца. Когда и как могло это произойти? Чем она его поработила?

Божена повела его на малолюдную боковую улицу.

Они сели на скамью, вделанную в стенную нишу, — это место очень любила Божена, они провели здесь много часов за дружеской болтовней.

«Это наша последняя встреча, — подумала Божена, предчувствуя, что разговор будет для нее неприятен. — Да, последняя. И разрыв, конечно, неизбежен. Так пусть уж он произойдет сегодня. Чем раньше, тем лучше. Антонину тяжелее, чем мне. Я его хорошо понимаю. Но почему он не хочет понять меня? Как все странно устроено на свете: два человека, близко знающие друг друга, друзья с раннего детства — и не могут договориться».