Е. П. Блаватская. История удивительной жизни - Сильвия Крэнстон

Но самое важное случилось потом, после того как было установлено оборудование для фотосъёмки. Перед нашими глазами на экранах телевизоров появилась фотография Земли, заставив всех задержать дыхание.

Она зависла над горизонтом Луны, светлая, круглая и переливающаяся как пузырёк воздуха, глубокого синего цвета с чистыми, белоснежными облаками, разбросанными по поверхности. Это было самое прекрасное зрелище, которое когда-либо видели жители Земли – это был их дом. Более того, как все могли видеть по фотографии, она была живая. Эта удивительная круглая штука, зависшая там в полном одиночестве… была живым существом. Та фотография сама по себе была самым важным элементом во всём техническом эпизоде, и она всё ещё обитает в сознании людей 20 лет спустя, открывая новые грани значения.

Идея о том, что жизнь на Земле в подробностях напоминает слаженную, гармоничную жизнедеятельность, обычно приписываемую живым организмам, уже стала больше, чем просто идеей. Во многом благодаря исследованиям, начатым в 1970-х гг. Джеймсом Лавлоком, Линн Маргулис и их единомышленниками, мы знаем, что планетарная жизнь, «биосфера», регулируется самостоятельно.

Наша планета поддерживает соляной и кислотно-щелочной баланс в океанах, в течение миллионов лет удерживает на одном уровне точно выверенные компоненты атмосферы, так чтобы уровень кислорода и углерода наилучшим образом подходил для дыхания и фотосинтеза. Она живёт благодаря солнцу, принимая от него необходимую для жизни энергию и сливая её излишки в бездонную бочку космоса. Эта новая идея о том, что Земля является живым организмом, называется Гипотезой Геи…

Наконец, следует задуматься о самом странном из всех парадоксов: может ли такой огромный и сложный организм, в котором задействовано столько взаимосвязанных и сообщающихся систем, от сверчков и светлячков до философов, сам обходиться без разума? Я так не думаю.

То самое изображение Земли, похожей на «крапчатый сапфир», сделанное с поверхности луны, подтолкнуло химика и биофизика доктора Лавлока к научным исследованиям, описанным в его книге «Гея, новый взгляд на жизнь на Земле», опубликованной в 1979 г. издательством Oxford University Press. [Лавлок имеет научные степени по химии, медицине и биофизике.] Однако его «новая идея» уже была сформулирована Е. П. Блаватской и другими теософами веком ранее. Джадж написал об этом увлекательный рассказ «Кожа Земли». В «Океане теософии» он называет землю «сущностью, а не обыкновенным куском грубой материи»[1058].

Е. П. Блаватская говорит в «Тайной Доктрине» (Т. 1, с. 49):

Идея о всемирной жизни относится к тем древним концепциям, к которым человеческий разум возвращается в настоящем столетии вследствие его освобождения от антропоморфической Теологии. Наука, правда, довольствуется тем, что нащупывает или предполагает признаки всемирной жизни, но ещё не выказала себя насколько отважной, чтобы хотя бы шепнуть – «Anima Mundi!». Идея о «жизни кристаллов», ныне принятая наукой, была бы осмеяна полвека тому назад… Едва ли возможно, чтобы наука только простым употреблением таких терминов, как «сила» и «энергия», могла бы продолжать скрывать от себя тот факт, что вещи, обладающие жизнью, являются живыми предметами, будь то атомы или же планеты.

Лауреат Нобелевской премии, профессор физики в Кембридже Брайан Джозефсон, по-видимому, соглашается со многими из вышеизложенных убеждений. В одном интервью он заметил:

Вполне возможно, что элементы разума есть в каждом атоме материи, и она, подобно известным биологическим формам, может эволюционировать до ещё более высоких уровней… Физики склонны рассматривать материю как нечто безжизненное и механическое, и в этом они серьёзно заблуждаются. На микроскопическом уровне поведение материи более схоже с поведением биологических, живых видов. Вполне вероятно, за теми феноменами, которые мы наблюдаем, и даже за теми, которые исследует физика, скрывается жизнь и сознание… Кроме того, любой материи присуща таинственная целостность или единство, которому учёные не в состоянии дать объяснение, но о котором довольно часто упоминается в восточных религиях[1059].

Для многих может стать неожиданностью тот факт, что Исаак Ньютон тоже считал всю природу живой. Об этом рассказывает Малкольм Браун в «Нью Йорк Таймс» (номер от 10 апреля 1990 г.), в статье о возрождении интереса к алхимии среди современных учёных.

В рядах алхимиков были несколько величайших учёных всех времён, в том числе Исаак Ньютон и Роберт Бойль. И хотя Ньютон прежде всего известен открытиями в области физики и математики, около половины своей карьеры он посвятил алхимии, что несколько покоробило его современных почитателей. Тем не менее доктор Бетти Джо Титер Доббс, профессор истории в Северо-Западном университете, которая посвятила много лет исследованию трудов Ньютона, склоняется к тому, что алхимия являлась центральным предметом его деятельности, а не просто увлечением.

В своей новой книге доктор Доббс утверждает, что Ньютон, будучи пуританином, боялся усиления позиций атеизма[1060]. Она настаивает на том, что он исповедовал алхимическую теорию о всемирном оживлении, согласно которой Бог наделяет все вещи в мире божественным духом.

Ньютон являет собой пример сочетания великого научного разума и глубокой религиозности. В этом отношении он был не одинок. В книге «Квантовые вопросы, мистические сочинения великих физиков мира», опубликованной в 1984 г., представлен анализ трудов Гейзенберга, Шредингера, Эйнштейна, Бройля, Джинса, Планка, Паули и Эддингтона – «в каждом из которых выражается глубокое убеждение в том, что физика и мистика – близнецы… Каждый из этих выдающихся людей, без исключения, отличался мистическим или трансцендентальным мировоззрением, в котором мир воспринимается как духовный, а не материальный феномен»[1061].

Это убеждение поддерживает основной тезис «Тайной Доктрины», который, судя по подзаголовку, заключается в том, что синтез науки, религии и философии возможен. Следующие выдержки из сочинений Эйнштейна свидетельствуют о том, что создатель теории относительности едва ли считал науку и религию несовместимыми: