Расстрел "Белого дома". Черный Октябрь 1993 года - Александр Островский

Через полчаса, примерно в 22.00, Ревкат Чеботаревский, председатель комитета по обороне Верховного Совета, заявил: «В ближайшие часы определится судьба России», а Олег Румянцев обратил внимание на «важность контроля над ключевыми точками в городе». «После этого можно пойти на переговоры. Это одно из условий формирования чрезвычайного полномочного правительства, в которое могут войти люди типа О. Лобова. К середине 4 октября вопрос будет полностью решен»[2607].

Видимо, понимая всю нелепость этой истории, Р. И. Хасбулатов «забыл» отразить ее не только в воспоминаниях, но в опубликованном тексте своего «рабочего дневника».

Ничего не пишет по этому поводу и А. В. Руцкой[2608].

Около 22.00 из Останкино в «Белый дом» вернулся автор книги «Анафема». Когда он поднялся к себе в штаб и рассказал В. В. Кулясову о том, что происходило у телецентра, тот успокоил его: «…к нам на помощь выходит полк ВДВ и, возможно, Кантемировская и Таманская дивизии. Дальше, мол, в дело вступает армия»[2609].

В это время, видимо, сразу же после обсуждения вопроса о «переходном правительстве», в кабинете В. А. Ачалова появился В. П. Баранников, и М. М. Мусина пригласили к ним доложить о событиях в Останкино[2610].

Тем временем из Останкино приходили новые, еще более мрачные вести, привозили новых и новых раненых.

Одну из таких сцен наблюдала Н. В. Федотова. Вскоре после 20.30, пишет она, «из Останкино приехал крытый грузовик. Вооруженный водитель разъяснил боевую обстановку», «забрал полную машину добровольцев» и уехал[2611].

«Часов около девяти, – вспоминает есаул Князев, – к Белому Дому из Останкино примчался парнишка на машине, который стал кричать, что там расстреливают народ». Через некоторое время «нашлись автомобили, КАМАЗы», и «по мегафону» «объявили о том, что нужны водители». Была сформирована новая группа добровольцев…, которых «отправили в Останкино» на «выручку» гибнуших товарищей»[2612].

Свидетелем формирования такой «группы добровольцев» для поездки в Останкино стал Г. Калюжный. Он появился у «Белого дома» примерно в 21.30–21.40. В этот момент «какой-то человек с мегафоном руководил погрузкой ребят в машины». В результате между ними произошел следующий разговор: «Куда они?». «В Останкино». «Вы что с ума сошли, они же безоружные. Там БТРы, крупнокалиберные пулеметы!» – «Иди ты в…»[2613].

Если бы все добровольцы были безоружными, можно было бы подумать, что формирование нового «десанта» в Останкино являлось результатом чьей-то самодеятельности. Однако, по утверждению «есаула Князева», им выдали «20 автоматов!»[2614]. Следователно, руководство «Белого дома» имело к подготовке этой операции самое непосредственное отношение.

А поскольку с «20 автоматами» в Останкино делать было нечего, возникла идея взять оружие в ближайшем Краснопресненском отделении милиции. Есаул Князев утверждает, что этой операцией руководил генерал Ю. В. Колосков и именно ему было приказано возглавить новый поход на Останкино[2615].

По свидетельству Ю. В. Колоскова, около 21.00 он действительно был вызван к А. В. Руцкому и получил приказ изъять оружие в Краснопресненнском районном отделении милиции, о чем шла речь ранее[2616]. Следовательно, и этот, новый «десант» в Останкино был направлен по приказу А. В. Руцкого.

Мы уже знаем, что попытка получить оружие в Краснопреснеском РУВД оказалась безрезультатной. Судя по воспоминаниям «есаула Князева», ничего не дало и обращение за помощью к А. Ф. Дунаеву[2617].

Как установила Комиссии Т. А. Астраханкиной, в тот вечер было сделано еще несколько «аналогичных попыток», которые тоже закончились неудачей. «В результате вооруженная помощь к телецентру “Останкино” направлена не была»[2618].

«Ждали более часа и не дождались, – пишет есаул Князев, – часть казаков поехала в Останкино подобрать раненых, я поехал в «Белый Дом». Шел одиннадцатый час[2619]. По другим данным, примерно в 22.43 от Белого дома отошли «шесть машин с ополченцами предположительно для помощи находившимся у телецентра»[2620].

Тем временем в одиннадцатом часу привезли новых раненых[2621]. Свидетелем этой сцены, по всей видимости, стал Р. С. Мухамадиев: «…Вернулись две из десятка машин, направившихся туда для помощи. – вспоминает он, – Тех, что своими ногами спрыгнули из кузовов, насчитывалось не более десяти-пятнадцати человек. Остальных вынесли на носилках… На площади некоторое время не решались говорить даже шепотом. Потом послышались стоны, крики. Можно было подумать, что в Москве вообще нет больниц, не говоря уже о машинах Скорой помощи. Всех раненых перенесли в двухэтажное здание на другой стороне площади… Повсюду слышались рыдания. Это плакали матери, которые не смогли отыскать своих сыновей среди раненых. Как, оказывается, мучительно больно слышать жалостные крики несчастных матерей. Эти душераздирающие рыдания продолжались долго»[2622].

В 23.25 Р. И. Хасбулатов записал в своем дневнике: «Похоже время упустили окончательно» и далее «Демократия потерпела поражение[2623].