Гагаи том 1 - Александр Кузьмич Чепижный

Ясногоровский лес небольшой. Тянется он по склонам глубокой балки, выгнутой дугой в сторону Алеевки. Потом в степи образует цепочку перелесков, а по-местному — байрачков. Этим наиболее скрытым путем и двинулся Недрянко домой. Вышел он к вербам, где обычно располагались владения огородной бригады, и затаился. Долго высматривал, нет ли немцев. Женщина пасла на взгорке козу. Можно было пробираться дальше. Но вдруг он понял, что в своем доме ему нельзя появляться. Не настолько прост секретарь райкома, чтобы после его бегства не предпринять соответствующих мер. Отозвать Алексея Матющенко, пока не вступили немцы, они вряд ли смогут. Скорее всего попытаются прихватить его, Недрянко, разделаться с ним...

Недрянко невольно поежился. Для тревоги были все основания. У дома, возможно, кто-то караулит. Но ведь и сидеть в зарослях, ожидая прихода немцев, он не может. Сцапают — вряд ли понадобятся те сведения, которыми он располагает. Прихлопнут на месте. К ним надо самому явиться.

И тут Недрянко вспомнил Емельку Косова. Вот кто ему сейчас нужен! К Емельке он и направился, стараясь не попадаться никому на глаза.

В доме никого не было, хотя еще колыхалась пелена сизого махорочного дыма. Недрянко осмотрелся, присел к столу. Все здесь оставалось таким же, как и в прошлое посещение. Разве только еще больше захламлены комнаты. Всюду разбросаны сапожный инструмент, колодки, обрезки кожи, гвозди. Возле лапы — таз с водой, уже бурой от вымачиваемых подметок. В проем двери видно Емелькино логово: кровать, кое-как накрытая серым холостяцким одеялом, подушка без наволочки с некогда голубым, а теперь неопределенного цвета засаленным, грязным наперником.

Недрянко помнит, как в прошлое его появление испугался Емелька. Тогда он плел какую-то околесицу, заискивал. Как-то сейчас примет? А на него Недрянко возлагает большие надежды. В том, что Емелька поладит с немцами, он не сомневался. Видать, неспроста песок в буксы сыпал. Небось не забыл ночную встречу у остановившегося поезда. Не сразу сообразил, что отпускают его с миром. Пусть теперь выручает своего благодетеля.

Емельян появился неожиданно, с дымящейся самокруткой на губе, застегивая штаны. У двери зачерпнул большой эмалированной кружкой из ведра, стал пить.

— Ну, здравствуй, Емельян, — проговорил Недрянко, не спуская с него глаз.

Емелька вздрогнул от неожиданности. Только что, когда он выходил до ветра, никого не было, и вдруг нй тебе.

— Кого это еще принесло? — недовольно отозвался он, оборачиваясь. Да так и застыл. Только крепче сжал в руке увесистую кружку. — То-ва-рищ Недрянко?..

Кто его знает, о чем подумал Емельян в следующее мгновение. Скорее всего решил, что пробил последний час, что за ним явился начальник милиции. Швырнул кружку в непрошеного гостя и метнулся к двери.

Недрянко настиг его в сенях, схватил за ворот.

—  Стой, шалопут, — незлобиво сказал. — Ишь, прыткий какой. Видать, крепко недолюбливаешь власть.

— А за что мне ее любить? — проворчал Емелька.

Недрянко криво усмехнулся:

— Значит, не ошибся. По адресу попал.

Емелька рванулся, истолковав эти слова как угрозу. Но Недрянко удержал его, не отпуская, подтолкнул в комнату.

— Не дури, — строже предупредил. — Хотел бы, давно уже засадил в «кичу».

Емелька знает за собой грехи. Он и сам удивился, что Недрянко не арестовал его после того, как накрыл с поличным у вагонной буксы.

— Не за тем пришел, — миролюбиво продолжал Недрянко. Еще раз осмотрелся. — Что это ты как бирюк живешь? Грязищу развел.

— Бирюк и есть, — хмуро процедил Емелька. — Дом без бабы — сирота.

— Глашку ждешь?

— Я ее, сучку, силом приволоку. Хай только нем...

— Будто баб мало, — словно не замечая, как проговорился Емелька, сказал Недрянко. — Полгода, год подержал и побоку, чтоб не привыкала.

— Да чул, как ты им разгон даешь, — отозвался Емелька.

— А как же иначе. Обвыкнется — на шею сядет... — Быстро взглянул на Емельяна. — Доброе помнишь? Можно на тебя положиться?

Емелька понял, что весь этот разговор только подготовка к чему-то более серьезному, осторожно ответил:

— Что я? Грязь... Какой во мне прок?

— Хватит прибедняться, — возразил Недрянко. — Не тебе говорить об этом, и не мне слушать.

— Что-то плохо я тебя, начальник, понимаю, — все еще юлил Емелька. Он уже почуял, что и в самом деле нужен этому типу, однако продолжал: — Вроде бег со всеми, а на тебе...

— Ну-ну, не прикидывайся простачком, — усмехнулся Недрянко. — Ты ведь головатый мужик. Я уж не говорю, что сообразил песок в буксы сыпать. Маркела Сбежнева тоже докумекал подсидеть.

— Не я один, — невольно вырвалось у Емельки.

— Верно. Компания была, — подтвердил Недрянко, проверяя свою давнюю догадку и уже не сомневаясь, что попал не в бровь, а в глаз. — Милашин, Пыжов Михаил...

«И это знал, — пронеслось в голове Емельки. — Знал и не тронул». В памяти всплыли встречи с Недрянко. И та, последняя, у тела убитого сторожа магазина. Тогда Емелька заподозрил такое, что показалось ему ахинеей. А ведь прав был. Прав! Свой человек Недрянко. Хоть так прикинь, хоть этак — свой. Одного поля ягода. Только покрупней, поядреней. Не чета ему, Емельке. В милицию затесался, а свое гнул. Так рисковать не каждый сможет. А это, видно, засекли, ежели дал тягу.

Емелька возбужденно, нетерпеливо заерзал на скамье:

— Схорониться надобно? Пересидеть?

— Ну вот! — подхватил Недрянко. — А говоришь — непонятливый.

Емелька смотрел на него с собачьей преданностью.

— Сделаем. Все сделаем. Есть у меня потайное местечко... — И вдруг испуганно уставился на собеседника. — А как немцы учуют?.. Вот-вот должны нагрянуть.

— Мне бы своим в лапы не попасть, — отозвался Недрянко.

Емелька понял, что Недрянко не с пустыми руками остался, если не боится немцев. Ну да, небось в райкоме заседал. Небось такое знает!..

— Что же ты раньше не открылся?! — воскликнул Емелька. — Эх, и наворочали б мы делов! — Он быстренько выставил на стол бутылку самогона, собрал кое-какую закуску. — Вот не думал, не гадал, что доведется с таким человеком чарку пить.

— Вроде не ко времени, — заметил Недрянко.

— Ко времени. В самый раз, — возразил Емелька. — Лучше скажи, как же тебя величать?

— Анисимом Антиповичем меня звать, — сказал Недрянко.

— Ну, значит, Антипыч, поднимем, чтоб все у нас заладилось с новой властью.

Они выпили. Емелька