Большой облом - Владимир Хачатуров

– В известном смысле так оно и есть, сэр…

– Кому известном? – побледнел Лядов.

– Мне ли профану, вам, почти профессиональному алхимику и спиритуалу…

– Спиритуалисту, – мрачно поправил Лядов.

– Прошу прощения – спиритуалисту, объяснять – кому?

Миллиардер, окончательно уподобившись грозовой туче, впал в глубокую задумчивость. Эта мера, вопреки обыкновению, оказала благоприятное воздействие на расположение его духа. Лицо Лядова просветлело, взгляд приобрел свойственное ему благодушие с некоторым оттенком иронии. Алихан, с тревожным любопытством наблюдавший за внешними признаками внутренней жизни патрона, облегченно вздохнул. Разумеется не вслух, – мысленно.

– И все же, Жорж, я так и не понял: существует организация, устраивающая сенсации на заказ или это всего лишь очередные бредни Турова?

– Вне всякого сомнения, сэр. Боюсь, без ее прямого или косвенного участия не обошлась ни одна мировая сенсация, начиная с загадочного убийства Джона Кеннеди и кончая последними событиями в Югославии и, увы, здесь, в Южноморске.

– Но это же невероятные деньги, Жорж! Кто может себе позволить заказать конфликт, в котором участвующие стороны теряют за день десятки, если не сотни миллионов долларов?

– Вы совершенно правы, шеф. На такую сенсацию ни у кого, кроме правительства богатой страны, денег не хватит. Но ведь не обязательно заказывать именно то, что получается в итоге. В таком деле за неукоснительную точность выполнения заказа поручиться невозможно. Можно гарантировать только близко к тексту. Например, дать импульс, а там уж, что Бог пошлет, как Провидение рассудит…

– Вы это серьезно – о Боге и Провидении, или просто к слову пришлись?

– В точности сказать не могу, сэр, но подозреваю, что в этом мире ничего просто так не делается, не произносится, не пишется, не слышится и не воспринимается. Вот почему я согласился руководствоваться при осуществлении нашего проекта изречением столь чтимого вами Эдгара По…

– Даже план, разработанный с наибольшим искусством, часто опрокидывается при малейшей попытке его осуществить, – процитировал Лядов на память.

– Поэтому выполнимый план должен быть примитивен, небрежен и совершенно невыполним – неизбежный вывод, следующий из этого умозаключения, – кивнул Алихан. – Если бы мы стали осуществлять наш проект по шаблонам секретности, то не успели бы сделать и половины намеченного. Исходя из этих соображений, мы предусмотрели несколько весьма прозрачных и ненадежных прикрытий: Южноморск, спецслужбы, наркотрафик и прочее… Увы, должен сказать, что наш план оказался на поверку излишне искусен…

– Ну и пусть, – не согласился Лядов, – главного мы достигли: препарат готов и пользуется все большим спросом.

– Должен огорчить вас, сэр, но главное не это, главное – достижение необратимости процесса. А мы этого пока не достигли и, судя по тому, как развивается ситуация, уже не успеем…

– Что же вы предлагаете, Жорж? Все бросить?

– Нет, отчего же все бросать? В определенном смысле вы правы насчет главного. Ведь по большому счету не панацетин для нас главное, его создание – лишь важный шаг на пути к достижению заветной нашей цели – созданию «умной таблетки», универсального препарата, излечивающего любые заболевания, самостоятельно анализирующего, диагностирующего, направляющего нужные вещества из своего состава в нужные пункты…

– Значит, наша задача в создавшихся условиях – сохранить все наработки. Я правильно понимаю?

Но Алихан, казалось, не слышал патрона, поглощенный чепухой, которую несли с экранов гости.

– Мистер мэр, это правда, что не только нищие, но и проститутки вашего города платят налоги и обязаны носить на груди аккредитационные карточки? – доставала своим любопытством, приправленным сияющей улыбкой, Эстелла Атвуд хмурого со сна мэра.

– Истинная правда, мисс. Кроме того… – мэр пресекся, самоотверженно подавил зевок, и любезно продолжил, – кроме того, они проходят медицинское освидетельствование на профпригодность, поскольку работа эта тяжелая, связанная с физическими и моральными перегрузками, а также аттестацию квалификационной комиссией по окончании платных курсов по сексуальному обслуживанию населения.

– А как быть тем, у кого нет денег, чтобы заплатить за обучение?

– Так же как и тем, у кого они есть, – пожал плечами мэр. – Внести символический аванс в двадцать долларов и расплатиться в рассрочку в течение трех лет со дня окончания курсов.

– Могут ли они расплатиться натурой?

– Исключено. В этом случае членам аттестационной комиссии придется платить взносы из собственного кармана…

– Распространяются ли эти требования и на проституток мужского пола? – не унималась американка.

Мэр тоскливо взглянул на нее, затем на свою супругу, толкавшую страстную речь лакеям и музыкантам об учреждении дня поминовения животных, безвинно павших жертвами человеческого деструктивизма в великих войнах и локальных конфликтах, а именно: верблюдов, слонов, ослов, мулов, лошадей, собак и почтовых голубей.

– Пока только к лицам женского пола, мисс. К сожалению, до полного и окончательного равенства полов мы еще не доросли…

– Я так и думала. Варварская страна! – выдала мисс Атвуд, кусая от обиды губы и утирая платочком глаза.

Алихан переключился на другие два монитора. В зюзю пьяный Туров объяснял не менее трезвому Угорскому, что будущее мира принадлежит крысам, поскольку-де только эти твари смогут выжить в ядерном апокалипсисе.

– Это несправедливо, – жаловался газетчик зампрокурору. – Следует изобрести такое оружие, чтоб не выжил никто! Крыс необходимо научить читать, – это подорвет их стойкость в борьбе за выживание…

Из ответа советника юстиции третьего ранга трудно было понять, соглашается он со своим собеседником или возражает. Впрочем, судите сами:

– Собственно говоря, я никому напрасной смерти не желаю, только по делу. Заслужил – получи. Не заслужил – гуляй, пока не заслужишь…

– Босс, – сказал селектор голосом секретарши, – мисс Берг настаивает на срочной встрече с вами…

– Неужели мне и от Тошки нужно скрываться? – запротестовал Лядов. Но Алихан был неумолим.

– Давайте сначала узнаем, что стряслось, а после вы сами решите, показываться вам ей на глаза или повременить. К тому же учтите, в вашем присутствии она ведет себя несколько иначе, а это нам сейчас никак не подходит…

Лядов страдальчески вздохнул, встал с кресла и направился в комнату отдыха.

– Просите, Агнесса, – распорядился Алихан.

В кабинет вплыла Анна Сергеевна, – безупречно элегантная, самоуверенно красивая в своем строгом синем платье из шелковой чесучи.

– Бонжур, месье Жорж, – приветливо поздоровалась она с порога. Но стоило дверям затвориться за ней, как от ее приветливости не осталось и воспоминания. Она нервно прошлась по комнате, помедлила перед Алиханом, воспитанно вставшем с кресла при ее появлении, снова прошлась, опять остановилась, словно в тяжком раздумье – дать пощечину самой или оставить на усмотрение Всевышнего? – метнулась к бару, нашла там сигареты, закурила, слегка подуспокоилась и, наконец, произнесла тихим яростным голосом: