Большой облом - Владимир Хачатуров

Из святилища силовик выходит с непроницаемо-победоносным видом, пресекая на ходу вальяжным мановением руки поздравительные порывы поклонников своей блестящей карьеры. Его стремительная поступь замедляется при встрече с дожидающимся аудиенции конкурентом, к которому хозяин, согласно непроверенным слухам, выказывает в последнее время особое расположение. Несколько вежливо-нейтральных фраз, полных ледяной экспрессии. Полтора прозрачных намека относительно характера только что подписанного документа. Если конкурент и огорчен, виду не показывает, держит удар. Мало того, бравируя самообладанием, обнажает в вежливой улыбке крепкие зубы карьериста. А ведь мог бы отделаться элементарным пожатием плеч! Далеко пойдет, – восхищенно вздыхают вслед второму, направляющемуся в главный кабинет страны, кремлевские трудоголики, чьими неустанными заботами творится история нашей родины.

Клио легка на помине – вновь припадает изнывающим от любопытства слухом к несуществующим щелям и отсутствующим замочным скважинам, и слышит схожие вариации на прежнюю тему. И хотя акценты совершенно противоположные, картина вырисовывается почти идентичная. Вся разница в деталях. Есть обнадеживающие моменты в мало радостном положении дел. Но даже эти обнадеживающие моменты внешние и внутренние враги отечества и лично президента стараются изо всех сил умалить, подвергнуть остракизму и, если получится, полностью вывести в расход. Ибо для них, чем хуже, тем лучше, и, соответственно, наоборот. Взять хоть, к примеру, Южноморск, – этот уникальнейший город, можно сказать, единственное чудо наших неуклонных реформ; город, где люди живут не просто свободно, согласно действующей Конституции, но и зажиточно, благодаря своему неустанному труду и дельной компетентности местного руководства, что, конечно, никак не устраивает определенные круги. И тут, и там. Зложелатели все те же: тут – антиконституционные силы, там – антироссийские. Кроме того явственно ощущается обеспокоенность прямых конкурентов: Ниццы, Акапулько, Палм-Бича и Багамских островов (не говоря уже о Сочи, Крыме, Варне и Констанце). Ассигнованы изрядные суммы на дискредитацию славного города. Средства массовой информации старательно поют с чужого голоса, отрабатывая щедрые гонорары. Налицо злонамеренная травля, зависть, шантаж, политические игры и саботажные настроения. Вот каким был Южноморск до президента, вот каким он стал при нем, вот во что он превратится, если не дать супостатам укороту… Президент глядит, любуется, содрогается. Не бывать же этому! То есть тому, что может быть… Взор самого главного столоначальника страны не сулит ничего приятного ни определенным силам, ни известным кругам, ни тем более прочим, нуждающимся в хорошем нагоняе зложелателям, завистникам и расщепенцам… А вот, кстати, фотография единственного в мире учебного заведения, в котором готовят настоящих художников жизни на широкую ногу. На пресловутом Западе, где, как думают, этот тип зародился, до сих пор их ряды пополняются доморощенным кустарным способом, и только у нас в России додумались поставить это архинужное дело на солидную научную основу, причем, что кажется истинным чудом, не затратив ни единой казенной копейки. Западная профессура рвется к нам преподавать, заваливая руководство заявлениями, а ректорат – взятками. Но и враги не дремлют. Буквально на днях попытались пришить проректору этой уникальной академии сфальсифицированное дело о незаконной торговле предметами антиквариата. И это – человеку, даровавшему храму Божьему свою бесценную коллекцию исторических икон… Мало того, теперь шьют напрочь сфабрикованное дело о наркоторговле уважаемым людям и пытаются дестабилизировать обстановку в городе провоцированием непонятных перестрелок между спецслужбами, правоохранительными органами и какими-то неясными, явно импортированными из-за рубежа бандитами. С той же вредительской целью организовали фашистский демарш с факелами, свастикой, хоровым пением и прочими атрибутами гитлерюгенда. Хорошо еще, что силами местных энтузиастов и профессиональных психологов удалось по ходу действия превратить эту возмутительную акцию в театрализованное начинание с элементами скоморошества, перфоманса и хепенинга, иначе все могло закончиться большой трагедией, в которой опять обвинили бы федеральный центр. И так далее… Меры? Меры продуманы, согласованы, детально расписаны, полностью готовы к подписанию.

И вновь белокрылый голубь совершает короткий перелет из кожаной папки на полированную поверхность верховного письменного стола державы. И снова взгляд исподлобья. И опять слетают с начальственных уст вопросы государственного значения. Сколько сил, сколько средств, каков срок исполнения? Кто ответит головой за срыв благого начинания?.. И вновь в ответ почтительно склоненная голова, самоотверженные речи о готовности лечь личными костьми, лишь бы направить в прогрессивное русло общий ход истории в отдельно взятой стране. Ну смотри, парень! И парень смотрит… петухом-победителем, выходя в приемную. Темный костюм строго темнеет, рубашка торжественно белеет, галстук радостно синеет и даже шелковые носки пытаются внести в общее ликование ансамбля свою лепту. Дьяки понимающе улыбаются и зорко переглядываются, семафоря друг другу о том, что знаменитый принцип добывания официальной истины, предписывающий поднапускать туману, чтобы что-нибудь прояснить, опять сработал. И как ему не надоест безотказно срабатывать?..

Меж тем президент, откинувшись на спинку индивидуально подогнанного кресла, предается служебным размышлениям, плавно переходящим в философские думы – как то им, собственно, и полагается согласно статусу. Вот ведь, думает хозяин кабинета, даже названия у этих городов почти неразличимы, и расположены оба на юге, а как по-разному живет в них народ! Словно не в одной стране, а в двух противоположных… Господи, как же ты велика, Россия-матушка! Ни умом тебя не понять, ни душой не вместить, ни верой не утешить, ни реформами не охватить. Глядишь и не знаешь, то ли команду сменить, то ли правительство, то ли самому удалиться? Пусть кто-нибудь другой попробует побыть белой лебедью в одной упряжке с раками да щуками… Он прислушивается к себе, но его пророческая печень упорно молчит, пребывая в профаньем бесчувствии всего залеченного организма. Президент вдруг морщится от прилива тошноты, вызванной не столько содержанием дум, сколько самим процессом, определяемым этим жалким словом – «думать». Не захворать бы, понимаешь, по новой. Не дать врагам повода для клеветы и напраслины…

Выехав с частной дороги на общественное шоссе, Кульчицкий облегченно вздохнул и прибавил газу. Вообще-то в Южноморске не принято являться на званые обеды на личном автотранспорте без наемного шофера. Считается оскорбительным для хлебосольства хозяев, поскольку по тем же неписанным законам, заведомых трезвенников кормят на кухне (логика простая, но доходчивая: вы покушать пришли – вот вам с пылу с жару). Но сегодня Кульчицкому было не до церемоний. Весь день в приятных бегах, в счастливых хлопотах, в напряженных переговорах, в скрупулезных подсчетах, в философских размышлениях… Можно было бы конечно нанять лимузин, но об этом следовало побеспокоиться заранее. А в последнюю минуту, кроме как на такси, рассчитывать не на что. Но тут телезвездочка встала на дыбы: чтобы она к Лядову, да на такси? Только через твой труп, Кульчуня! Но «Кульчуня» помирать не собирался. Во всяком случае, не сейчас и не по такому поводу. Назревал классический конфликт между должным и сущим, который удалось избежать единственно благодаря широте миллиардерской натуры хозяина.