История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 3 - Луи Адольф Тьер

дворцов, возвышавшихся среди просторных садов, и нигде не повстречал ни единого человека. Казалось, он попал в мертвый город, население которого внезапно исчезло.

Вдруг появилось несколько перепуганных людей: это были французы, осевшие в Москве, они просили во имя всего святого избавить их от бандитов, хозяйничавших в городе. Мюрат их радушно встретил, напрасно пытался рассеять их страхи, просил показать дорогу к Кремлю и, едва оказавшись перед его древними стенами, был жестоко обстрелян из ружей. То были бандиты, спущенные с цепи свирепым патриотизмом графа Ростопчина. Презренные негодяи захватили священную цитадель, завладели ружьями из арсенала и принялись стрелять по французам, которые явились нарушить их мимолетное анархическое царствование. Кремль быстро очистили от их присутствия, порубив многих из них саблями. Расспросив местных французов, узнали, что всё население спаслось бегством, за исключением немногих иностранцев и русских, просвещенных относительно нравов французов и не испугавшихся их присутствия. Такие новости опечалили командиров авангарда, которые надеялись увидеть встречающее их население, которое они имели бы удовольствие успокоить, исполнить удивления и признательности. Поспешили навести относительный порядок в городских кварталах и разогнать грабителей, которые надеялись дольше наслаждаться добычей.

Будучи переданы Наполеону, эти подробности расстроили и его. Всю вторую половину дня он прождал ключей от города, которые должно было преподнести ему покорное население, пришедшее молить о милосердии, всегда быстро снисходившем на побежденных. Обманутые ожидания стали предвестником большой неудачи. Не захотев ночью вступать в едва оставленную непримиримым неприятелем огромную столицу, в которой могли обнаружиться всевозможные ловушки, Наполеон остановился в Дорогомиловском предместье и только послал кавалерийские подразделения занять городские ворота. Евгений слева охранял ворота, к которым подходит дорога из Санкт-Петербурга; Даву в центре охранял Смоленскую дорогу, по которой подходила основная часть армии, и даже растянул свой правый фланг до Тульской дороги. Кавалерия, которая пересекла город, должна была охранять северные и восточные ворота, противоположные тем, к которым подошли французы.

Не имея пока возможности насладиться долгожданными радостями пребывания в столице, армия заночевала на биваке. Утром 15 сентября Наполеон во главе своих непобедимых легионов вступил в Москву, но прошел через пустынный город, и впервые при вступлении в столицу его солдаты оказались единственными свидетелями собственной славы. Чувства, охватившие их, были печальны. Наполеон, прибыв в Кремль, поспешил подняться на высокую колокольню Ивана Великого, чтобы полюбоваться великолепием завоеванного города, через который медленно несла свои воды Москва-река. Тысячи черных птиц, воронов и ворон, столь же многочисленных в этих краях, как голуби в Вене, перепархивающие между кровлями дворцов и церквей, придавали городу особенный вид, который контрастировал с яркостью его блестящих красок. На смену жизни города, который еще накануне был одним из самых оживленных городов мира, пришла угрюмая тишина, прерываемая только цоканьем копыт кавалерии.

Армию расквартировали в различных частях Москвы. Евгению назначалось занять северо-западный квартал, заключенный между Смоленской и Санкт-Петербургской дорогами и соответствовавший направлению, которым он подошел. По тому же принципу Даву должен был занять часть города, простиравшуюся от Смоленских ворот до Калужских, то есть весь юго-западный квартал, а Понятовский – квартал, расположенный на юго-востоке Москвы. Ней, пересекший Москву с запада на восток, должен был расположиться в кварталах, заключенных между Рязанской и Владимирской дорогами. Гвардия, естественно, была расквартирована в Кремле и вокруг Кремля. Дома переполняли разнообразные продовольственные припасы, и, приложив немного усилий, можно было сполна удовлетворить первые нужды солдат. Офицеров встречали у дверей дворцов слуги в ливреях, предлагавшие всяческое гостеприимство. Так хозяева дворцов хотели сделать французских офицеров защитниками своих богатых жилищ, не предвидя того, что Москве назначалось погибнуть.

В городе осталась от силы шестая часть населения в триста тысяч душ, и эти редкие жители либо прятались по домам и не показывались, либо припадали к подножию алтарей. На пустынных улицах слышались только шаги французских солдат. Опустевшая Москва огорчала их, хоть и означала добровольную уступку всех богатств города, однако они ничего не заподозрили, ибо русская армия, которая до сих пор всё поджигала, ушла, и казалось, не нужно опасаться пожаров.

Надеялись насладиться Москвой, найти в ней мир или хорошие зимние квартиры в случае продолжения войны. Между тем на следующий же день после вступления несколько столбов пламени взметнулись над довольно крупным строением, содержавшим склады спиртных напитков. Пожару не удивились и не испугались, приписав его природе веществ, хранившихся в здании, или неосторожности солдат. Пожар потушили и успокоились.

Но вдруг, и почти в то же время, огонь с чрезвычайной силой вспыхнул в группе зданий Гостиного двора. Этот квартал, расположенный к северо-востоку от Кремля, заключал в себе самые богатые магазины, где продавали роскошные индийские и персидские ткани, европейские редкости, колониальные товары, сахар, кофе, чай и драгоценные вина. За несколько минут огонь охватил весь комплекс зданий, и примчавшимся солдатам гвардии пришлось прилагать величайшие усилия, чтобы его потушить. К сожалению, им это не удалось, и вскоре огромные богатства этого заведения стали добычей пламени. Тем не менее сгорело только большое здание, хоть и богатое, но одно, и никто не боялся за сам город. Эти первые отдельные пожары приписали естественным и обычным случайностям, вполне объяснимым в суматохе эвакуации.

В ночь на 16 сентября картина внезапно переменилась. Как если бы всем несчастьям сразу суждено было обрушиться на древнюю столицу Московии, ветер внезапно резко усилился и, подув с востока, перенес пожар к западу, на Тверскую, Никитскую и Поварскую улицы, самые красивые и богатые улицы Москвы. За несколько часов огонь быстро распространился среди деревянных построек, перебираясь с одной на другую с пугающей скоростью. Видно было, как длинные языки пламени захватывают всё новые кварталы, расположенные на западе. Заметили вспышки в воздухе и вскоре схватили негодяев, разносивших горючие вещества на концах длинных жердей. Их арестовали, допросили, пригрозив смертью, и они открыли ужасный секрет о приказе графа Ростопчина сжечь Москву, будто простую деревню на Смоленской дороге.

Известие потрясло всю армию. После арестов и допросов поджигателей сомневаться уже было невозможно. Наполеон приказал, чтобы в каждом квартале расквартированные там корпуса образовали военные комиссии и без промедления судили и расстреливали или вешали поджигателей, захваченных с поличным. Он приказал также использовать для тушения пожаров все находившиеся в городе войска. Однако невозможно было найти средства пожаротушения, и это обстоятельство не оставляло сомнений, если они еще оставались, в ужасном замысле.

Помимо того что отсутствовали средства пожаротушения, ветер, усиливавшийся с каждой минутой, бросал вызов усилиям всей армии. Внезапно он переменил направление на северо-западное, и потоки пламени устремились туда, куда еще не добралась рука поджигателей. Гигантские столбы пламени, пригибаемые ветром к крышам домов, поджигали их, едва коснувшись, пожар усиливался и разрастался