Маркус Фастмувер. Вторжение - Ерофеев Владимир

– Опять трясет, сильно трясет! Я думаю, это будет продолжаться еще долго!

Через мгновение показался и сам робот-воин. Он с трудом держался на ногах и опирался руками о стену.

– Готовьтесь к самому худшему, друзья! Наш материк опускается на дно океана, это только что с земли передали!

Так продолжалось несколько недель…

Все стихло внезапно, так же как и началось. Чериш за эти дни уже как-то привыкла к нескончаемой вакханалии, и резко ворвавшаяся в мозг тишина практически оглушила красотку. Девушка видела глаза отца и его приятеля. Она понимала, что они ей что-то говорили, но ее слуховой аппарат напрочь отказывался воспринимать их слова. Но это было недолго. Адаптация произошла достаточно быстро. Это ощущение невозможно забыть. Это… это как гигантская волна, взявшаяся из ниоткуда и всей своей массой обрушившаяся на тебя! Скорее нет! Это словно гигантский взрыв! Его нарастающий с молниеносной скоростью грохот вдруг оказывается у тебя в голове, и ты уже не можешь от него никак избавиться, чтобы ты ни делал. Изо всех сил руками зажимаешь свои уши, но это тебе не помогает. Звук уже завладел твоим телом. Но вдруг все резко проходит. Ты понимаешь, что тебя уже ничего не беспокоит. Ты слышишь знакомые голоса, начинаешь понимать слова, и к тебе плавно приходит самообладание, сменяя минутную панику и ужас.

– Чериш! Чериш, что с тобой? – теперь до слуха девушки донеслись хорошо различимые взволнованные голоса отца и Индиса. Те, не понимая, что с ней произошло, пытались поднять ее с пола. Но, окончательно придя в себя, Чериш их оттолкнула и, шатаясь из стороны в сторону, побежала к выходу из гримерки. С каждым шагом она все сильнее и отчетливее слышала звуки, исходящие из-за двери. То были не просто звуки, то были крики. Крики боли и отчаяния, разбавляемые командами старших по званию офицеров. Дверь резко отворилась, и девушка едва не влетела в какого-то окровавленного вояку, ввалившегося внутрь комнаты. Тот упал на колени и, издав хрип, пытаясь втянуть в себя воздух, рухнул лицом в пол. Из спины бедолаги торчал кусок гранита. Чтобы этого не видеть, Чериш отвернула голову и, переступив через окровавленный труп, выскочила в коридор. Там, как и несколько недель назад, была суета. Но это уже не было паникой. Как только прекратилась тряска, вояки покинули убежища и принялись спасать тех еще живых идиотов, которые пытались передвигаться по коридорам в момент катастрофы, видимо желая каким-то образом выбраться на поверхность. Таких горе-смельчаков здесь присутствовало много. Ими был просто усеян весь пол. Гранитные «пули» не пожалели никого. У многих отсутствовала часть головы. Некоторые валялись среди острых гранитных кусков со сломанными конечностями, нещадно изрешеченные мелкой крошкой. Какая-то часть военных лежала без видимых повреждений, но тоже без признаков жизни. Среди этой безжизненной массы раздавались крики и стоны. Испытывающие страдания раненые, собрав последние силы, тянули вверх руки, показывая спасательной группе свое местоположение.

Неожиданно кто-то прикоснулся к ноге Чериш. Та испуганно отшатнулась и посмотрела вниз. По полу полз еле живой офицер. У него с лица была содрана кожа, оголив часть черепа. То, что было когда-то лицом молодого офицера, волочилось по полу кровоточащим месивом, собирая на себе мелкую гранитную пыль и сгустки чьей-то давно застывшей и почерневшей крови. Вояка тянулся к Чериш рукой, надрывным хрипом взывая о помощи. Девушка было ринулась помочь офицеру, но, ухватив того за руку, поняла, что от костей его кисти уже ничего не осталось. Офицер, пытаясь кричать, еще сильнее захрипел от боли, выдавливая из легких воздух, и Чериш, от испуга отпустив его руку, отшатнулась назад. Это спасло ее. В тот момент с потолка сорвался увесистый кусок гранита и, упав на раненого, размозжил тому голову. Раздался хруст костей черепа, и еще теплый мозг вояки веером разлетелся во все стороны, обдавая густой массой давно охладевшие трупы, стены коридора, а вместе с ними и ноги перепуганной Чериш. Девушка закрыла лицо руками. Она не понимала, что ей сейчас надо делать. Повсюду смерть. Все эти люди вокруг мертвы, а те, кто еще жив и мучается от боли, тоже скоро умрут! Ужас сковал Чериш. Она с трудом развернулась, чтобы бежать от всего этого, бежать вглубь своей комнаты, упасть на кровать и зарыться в подушку, спрятаться от всего и никогда больше этого не видеть. Она всегда так делала, когда ей было плохо.

Чериш сделала шаг и во что-то уперлась. Открыв глаза, она увидела, что это был ее отец. Он со своим товарищем Индисом стоял сзади и без эмоций наблюдал за происходящим из-за ее спины. Несмотря на скопированную с человеческого организма бионачинку, роботы-воины спокойно переносили чужие смерти и страдания. Тем более они были созданы, чтобы убивать.

Чериш и отец встретились глазами. Отец заметил ее слезы, постоял немного в раздумье и отвернулся. Индис, хотя и был немного туповат, но понял, что он сейчас лишний, и, молча переступив через окровавленный труп, валяющийся в дверном проеме, вышел в коридор. Первым заговорил отец девушки. Он все так же стоял спиной к Чериш и смотрел вглубь гримерки.

– Слушай меня, милая, внимательно!

Сказав это, робот-воин резко повернулся и, убедившись, что он с дочерью остался наедине, продолжил:

– Все неприятности уже случились. Если нас до сих пор не затопило, то больше ничего не произойдет с базой. За неделю люди разгребут завалы и уберут мертвецов. Через месяц все успокоится и останется максимум один год мирной жизни.

– Почему год, отец? – удивилась девушка.

– Запасы еды и воды на базе всего на один год, – приглушил свой голос робот. – После того, как закончится питьевая вода, они будут пить то, чем моются! А когда закончится техническая вода, пойдет в ход любая жидкость, где эта вода присутствует. Когда и с этим будет покончено, начнется страшное!

– Страшное? – удивленно переспросила Чериш.

– Да, милая, страшное! Другого слова для того, что будет происходить, нет! Люди будут убивать друг друга за еду и воду. Когда все припасы кончатся, они уже будут убивать за плоть и кровь.

Чериш в раздумье нахмурила лоб, пытаясь понять, что хочет этим сказать отец.

– Пап, но нам же еда не нужна, как это нас может коснуться?

– Да, милая, нам не нужна, но им понадобишься ты в качестве еды! Ты для них человек, а это значит… А это значит, что они сперва тебя прикончат, а потом…

Чериш изменилась в лице. Ее глаза широко раскрылись, и в них читался панический страх. Девушка замолчала и впилась взглядом в лицо-монитор отца.

– Но… но, отец! Что же тогда делать?

Робот-воин нежно положил свою могучую руку на плечо дочери.

– Тебе придется всем признаться!

– В чем? – Чериш удивленно сдвинула брови.

– Что ты не человек!

– Но… пап!

– Я знаю, милая, это трудно, но от этого зависит твоя жизнь! Вот что я думаю! Когда здесь все утихнет, я постараюсь устроить тебе выступление. Там ты об этом и признаешься. Слух разойдется быстро… очень быстро! Готовься к тому, что ты после этого потеряешь всех своих поклонников и тебе будут плевать в спину. Не отчаивайся! Потерпи годик и увидишь, как эти твои воздыхатели, уже абсолютно не обращая на тебя внимания, будут проламывать друг другу черепа и резать горла, чтобы напиться крови – хоть какой-то жидкости, лишь бы не сдохнуть от жажды. Только позором ты сможешь спасти себе жизнь, только позором!