Черепа - Кирилл Олегович Михайлов

как на её грудь кто-то сильно надавил ногой, да так, что Мари не могла вздохнуть, восполнить кислород после падения с метровой высоты.

Куда ты намылилась? — прозвучал в темноте грозный голос, чья нога препятствовала ей нормально дышать. — Ты теперь никуда не уйдёшь, ты останешься здесь, навсегда, как и твой дружок калека…

В его голосе послышалась ухмылка. Он говорил это так, будто был кошкой, поймавшей сразу двух мышек за их проворный хвостик. В комнате было темно, хоть глаз выколи. Поэтому Мари никак не могла чётко разглядеть его лицо.

Я так понял, ты у нас чересчур любопытная, не так ли? — продолжал говорить голос во тьме. — Нашла мой маленький секретик под ковром и попыталась слинять, чтобы всем в округе рассказать, что здесь зарыто? Хах, не тут-то было… Я вам так скажу, глупые детишки, не суйте свой маленький нос в чужие дела, а иначе… — человек ещё сильнее вдавил ногу в грудь, будто хотел встать на неё, а затем продолжил, но уже с нарастающей злобой. — Вы больше никогда не увидите своих родителей, потому что вы так же, как и остальные, будете в виде черепов гнить у меня в погребе. А знаешь почему? Потому что вы, мерзкие детишки, не заслужили жизни!

Человек во тьме с каждым предложением всё сильнее и сильнее стал повышать голос. Мари лежала, стараясь посильнее вдохнуть недостающий воздух, пыталась препятствовать, барахтаться, но ей мешала тяжёлая нога, почти вонзившаяся ей в рёбра.

— Эти маленькие подонки лишили самого главного в моей жизни, лишили того, благодаря чему я действительно жил, чувствовал себя человеком… Они лишили меня сына…

Человек помолчал немного, давя ногой на грудь Мари, чтобы та не смогла убежать, а затем продолжил:

— Эти твари, ради шутки, заперли моего сына в трансформаторной будке… Не выпускали его, даже когда он пытался выломить дверь… В итоге его смертельно ударило током, а с теми детьми, которые были причастны к его смерти, абсолютно ничего не сделали! Никак не наказали эту уродливую мелюзгу! Дали мне какую-то долбанную денежную компенсацию за потерю близкого человека, которая мне к чёрту не сдалась, а про этот инцидент через пару недель уже все забыли! — не выдержав такой несправедливости, прокричал он. — Я не смог с этим смириться, поэтому я самостоятельно с ними расправился… Сделал с ними то, чего они точно заслуживали… Но я не хотел с ними так просто расставаться, я захотел сделать коллекцию из этих чудовищ, которые портят жизнь другим людям, чтобы смотреть на них и наслаждаться тем, что они получили своё заслуженное наказание. Хочешь узнать как?

Мари уловила его ехидный голос, будто он хочет рассказать какой-то смешной анекдот. Но ей было совсем не до смеха. Её грудь очень нудела от боли, а голова начала затуманиваться от недостатка кислорода.

— Я тебе всё же расскажу, чтобы ты знала, с чем тебе придётся встретиться лично, — послышался кроткий мерзкий смешок. — Я сначала сжигал их тела в лесу, останки закапывал, а черепа забирал с собой, как трофей. А чтобы не забыть их тошнотворные имена, я просто вытачивал первую букву имени на их черепах.

Мари была, мягко говоря, ошеломлена после таких слов. Получается, что маньяк — это тот самый бедный человек, трагически потерявшего своего сына, о котором так слёзно рассказывала ей её мать? То есть, благодаря ему и пошли все эти легенды о маньяке, которые, в действительности, оказались правдой?! Мари, пытавшаяся поглотить маленькие кусочки кислорода, поняла, что над ней стоит ни кто иной, как настоящий маньяк, у которого за спиной десятки убийств и, которому, совсем не составит труда сейчас расправиться и с ней… Пока Мари все эти мысли переваривала у себя в голове, убийца всё продолжал говорить, надавливая тяжёлой ногой на её лёгкие:

— Я понимал, что таких детей-тварей туча, поэтому я менял внешность, чтобы меня не могли узнать, а после выходил в город, следить за детьми. Те дети, которые обижали других или по-хамски вели себя со взрослыми, тех я просто заманивал поближе к лесу и выполнял ту же процедуру, что и с предыдущими. Этих подонков оказалось настолько много, что пришлось сделать небольшой погреб под их черепа и накрыть их ковром, к тому же ещё и полицейские стали наведываться в мой дом, так что это было хорошим решением скрыть их от лишних глаз… Но, я так понял, всё же нашлись те самые любопытные восемь глаз, четыре из которых уже закрыты… Да?!

Человек ещё сильнее вдавил ногу в грудь, да так больно, что казалось, будто рёбра вот-вот надломятся под их весом и вонзятся в полупустые лёгкие.

— Ладно, не переживай, я сегодня добрый, — в его голосе снова послышалась улыбка. — Не буду тебя пытать, ты сразу уйдёшь в мир иной, к моему Петеньке любимому…

Человек убрал ногу с груди. Мари сначала почувствовала тупую боль в этой области, а после приятное ощущение лёгкости. Она глубоко вдохнула и испытала наслаждение от возможности дышать, получила настоящую отраду, когда её лёгкие вновь наполнились кислородом, когда кровь снова насытилась сладким и чистым воздухом. Однако, это наслаждение пробыло совсем недолго. После того, как маньяк убрал с неё ногу, он резко схватился за её горло и начал душить. Мари от неожиданности замерла, а после попыталась выбраться из рук маньяка. Она пыталась бить его по рукам, достать до его лица, ногами бить по его туловищу, но всё было безрезультатно. Несмотря на её брыкания, он силой вцепился в её горло, опёршись о пол, и продолжал душить. Мари пыталась кричать, но не могла. Она выдохнула весь оставшийся воздух, а новую порцию всё никак не могла зачерпнуть. Попытки завопить оканчивались тихим, бесшумным хрипением. Мари начала терять сознание. И без того тусклая комната стала темнеть перед её глазами. Все попытки выбраться были тщетными, а потому её силы быстро иссякли и Мари опустила руки. Воздух перестал поступать в её лёгкие, сил больше не было, а потому сопротивляться больше было бессмысленно. Всё уже и так было ясно.

Мари должна была догадаться, что больше не вернётся домой. Она вспомнила, как видела свою смерть, когда шла в сторону парка к своим друзьям, когда на тротуарных плитках ей показались черепа, вместо лиц детей. На самом деле это ей не показалось… Это было предостережение не идти в то погибельное место, которой Мари не воспользовалась. А потому, она сейчас лежит здесь, на холодном бетонном полу, обессиленная, не в силах сейчас больше чего-то предпринять…

“Вот и