Черепа - Кирилл Олегович Михайлов

— Женя, ты нашел Олю?!

Тишина. Ответа не последовало. Прошло ещё пару мгновений, как вдруг со второго этажа донеслось:

— ЖЕНЯ!!! — со всей силой прокричал Паша, да так громко, что Мари захотелось было закрыть уши. От этого страшного вопля даже не то, что Женя должен был его услышать, кажется, все звери в округе должны были прекрасно уловить этот нечеловеческий рёв.

Но, к удивлению, даже после такого взвизга, ответа не последовало.

— ЖЕНЯ!.. ЖЕНЯ!.. ОЛЯ!!!

Всё продолжался этот неугомонный возглас. Мари не понимала, то ли Паша зовёт их, то ли просто кричит от ужаса. Она начала снова впадать в панику. Мари уже не хотела понимать, что здесь вообще происходит, не хотела и вовсе здесь больше находиться. Мари только хотела закрыть глаза, чтобы не видеть всего этого кошмара и очутиться у себя дома, рядом с друзьями, рядом с мамой… Вовсе забыть обо всей этой вылазке, чтобы и в помине не было о том, что она была в этом страшном лесу, видела эту мрачную усадьбу, нашла эти жуткие… белые…черепа…

Вдруг шаги со второго этажа молниеносно переместились на лестницу. Мари навела в ту сторону фонарик. Она увидела, как Паша, весь мокрый, с каплями пота на лбу и красным лицом начал быстро спускаться по лестнице. Он, стремительно, перепрыгивая со ступеньки на ступеньку, повернул голову в сторону гостиной, и громко проговорил:

— Мари, нам нужно срочно сваливать из этого домА-А-А-А-А…

Вдруг Паша в темноте, не смотревший под ноги, оступился и полетел вниз по лестнице. Вся эта массивная туша со страшным грохотом стала кубарем катиться к первому этажу, ломая все ступеньки под собой. Мари, с ужасом наблюдая за мучениями Паши, старалась не упускать его из виду, подсвечивая фонариком. Докатившись до последней ступеньки, он рухнул на пол лицом вниз. Щепки со сломанных досок приземлились на его иссечённое тело. Весь этот страшным гул плавно перетёк в безмолвие и тишь, а в доме снова воцарилась тишина, будто всего этого грохота и не было. Мари, ошеломлённая такой неожиданностью, не сводя фонарика с Паши, осторожно начала к нему приближаться. Это неприятное затишье, появившееся в усадьбе, не успокаивало, а только нарастало тревогу. Вся эта тишина, витающая по дому, обрывалась только глухими и протяжными скрипами досок от её шагов. По мере приближения, она заметила, что Паша совсем не дышал. Мари, подойдя к нему, опустилась на колени и решила дотронуться до него, чтобы удостовериться, что он живой. Она положила руку ему на грудь. Дыхания не было… Мари жутко испугалась. Она трясущимися руками прикоснулась к его предплечью, дабы измерить пульс. Не нащупывается… никак… его попросту нет…

Мари чуть отступила от Паши, дабы осознать то, что произошло. Она никак не могла поверить в то, что всё так мгновенно может кончиться. Она снова подошла к нему и попыталась его перевернуть на спину. Не получалось, слишком массивный. Тогда Мари схватилась за его плечо и с большим усилием всё же смогла перекатить его на другую сторону. Перед ней открылась страшная картина. Она увидела, как на его лице было многочисленное обилие царапин. Его руки и ноги были все в ссадинах и синяках, а вся футболка была испачканной, рванной и в большом количестве занозок. У Мари, от жалости к Паше, на глазах появились слёзы. Она присела рядом с ним и начала тыкать в него пальцем, бить по щекам, пошатывать в разные стороны. Безрезультатно. Как же у него всё будет болеть, когда он проснётся. Но ведь он же проснётся?

— Паша… вставай… пожалуйста… — тихим голоском простонала Мари, с большим комом, застрявшим в горле. — Пожалуйста… не оставляй меня одну… здесь… — Мари положила свои руки ему на грудь, схватила его за футболку и начала плакать. — Пожалуйста… умоляю тебя… проснись… — Она начала рыдать. Её слезы стали литься по щекам, капая на его футболку. Она боялась остаться одна. Боялась потерять всех друзей и не дойти до дома. Голова Мари не удержалась и упала ему на грудь. Теперь она рыдала ему в пыльную и порванную футболку. Мари не хотела впускать в голову тот факт, что она теперь осталась одна в этом тёмном и опасном лесу. Она и вовсе не хотела прогонять эту мысль у себя в голове. Мари просто сидела и тихо питала горькими слезами пыльную футболку своего уже бывшего друга…

Вдруг Мари почувствовала, как её голова приподнялась. Она, от испуга, полностью подняла голову и с красными, полными слёз глаз, впилась ими в Пашу. Он сначала лежал неподвижно, работая грудной клеткой, затем резко открыл глаза, глядя на потолок, а после жадно втянул в себя воздух, будто не дышал уже целый час. Мари отпрыгнула от него, спешно утирая слёзы, взяла фонарик, валявшийся у неё под ногами, и посветила на Пашу, чтобы посмотреть, что сейчас с ним происходит. Тот, после жадного входа, сначала громко несколько раз откашлялся, а после захотел встать, но, приподнявшись буквально на пару сантиметров, снова упал на пол и протяжно простонал:

— А-а-а… нога…

Мари посмотрела на его левую ногу. Она выглядела более странно, при сравнении с правой. Берцовая кость была неестественно выгнута в другую сторону. Мари была неимоверно рада тому, что самые страшные подозрения не оправдались. Однако, как бы она ни горела желанием его обнять просто потому, что он живой, и она теперь не одна в этой усадьбе, где по непонятной причине пропали Женя и Оля, Мари не могла. Сейчас Паша нуждался точно не в ласках, а в первой помощи.

— Скорее всего, это перелом… — вынесла страшный вердикт Мари. — Не двигайся, я тебе сейчас попробую наложить шину.

Мари аккуратно разорвала его уже испорченную футболку, превратив её в продолговатую ткань. Затем взяла более-менее две подходящие доски от сломанных ступенек и расположила их по обе стороны от сломанной ноги. В этот момент они услышали, как кто-то на улице резко захлопнул парадные двери и засунул большой деревянный засов в дверь. Мари метнулась туда и попыталась выйти, но не смогла. Выход был заблокирован.

— Кто это? Откройте!!! — Мари начала судорожно тарабанить в дверь. Но это было бессмысленно. Дверь была массивной и сломать её практически не представлялось возможным.

Она вспомнила, что в доме есть окна, но выйти через них также не представлялось возможным. Они были слишком высоко от пола, а если и попытаться взобраться на них, то можно было пораниться об острые края стёкол, лежащих на подоконниках. Неужели они действительно теперь