Впервые в Москве. От долетописных времён до конца XVI столетия - Павел Федорович Николаев

С кем билась Русь на Куликовом поле? До самого последнего времени историки отвечали на этот вопрос однозначно и вполне определённо – с Золотой Ордой. До сих пор держится в науке и старая точка зрения на роль Сергия Радонежского в этом историческом событии. В широко распространённом учебнике А.Н. Сахарова и В.И. Буганова «История России» читаем: «Он благословлял Дмитрия Донского на решительную борьбу с Ордой».

Но как тогда объяснить некоторые пассажи наших летописцев? Никоновская летопись сообщает, например, что после кровопролитного сражения великий князь ездил в Троицкую лавру и заставил Сергия отслужить панихиду за избиенных на берегу Дона. Почему Сергия Радонежского надо было заставлять поминать погибших, если он сам благословлял их на борьбу с ордынцами?

Есть и другие свидетельства, противоречащие общепринятой точке зрения на роль преподобного Сергия. В одной из рукописей жития святого приведено прямое возражение Сергия на просьбу Дмитрия благословить его на борьбу с Мамаем: «Покорятися ордынскому царю должно».

Не вяжется с точкой зрения о том, что на Куликовом поле Русь столкнулась с Золотой Ордой, и поведение властителей обоих государственных образований. После одержанной блестящей победы Дмитрий известил об этом… Золотую Орду, направив туда, по сообщению летописи, своих послов Толбугу и Мокшея. При этом московские представители ехали не только с радостной (без кавычек!) для Орды вестью, но и с обычными податями – «поминками». Приняли послов весьма радушно, они так загостились, что вернулись назад спустя почти год (15 августа).

Но мало того, что московский князь информировал Орду о деяниях, которые ту вроде бы не должны были радовать, стороны были, так сказать, взаимно вежливы. Русские понесли в Куликовской битве такие потери, так были обессилены, что не могли преследовать бежавшие полчища Мамая. Добивал их хан Тохтамыш. Случилось это «на Калках», месте памятном для русских по первой трагической встрече с татаро-монголами. Именно оттуда, как сообщает Троицкая летопись, Тохтамыш «послы своя отпусти ко князю великому Дмитрию Ивановичю и ко всем князем русскым, поведал им како супротивника своего и их врага Мамая победи».

Что же получается? И для Руси, и для Золотой Орды хан Мамай – враг («супротивник»)! Здесь естественно возникает вопрос о взаимосвязи Мамая и Орды. Из достаточно аргументированного исследования В.В. Кожинова «История Руси и русского Слова» вытекает, что Мамай занимал одно время в Золотой Орде высший государственной пост беглербека. Это позволило ему (в обстановке постоянной борьбы Чингизидов за престол) занять в Орде положение, которое не соответствовало его происхождению. Но в конце концов Мамая вытеснили в Крым, где он создал новое государство – Мамаеву Орду. Четыре или пять раз Мамай захватывал столицу Золотой Орды, но каждый раз вынужден был отступать.

Выходит, что Мамай был заклятым врагом Монгольской империи, который посягал на отдельные её части – Золотую Орду и Русь. Вот почему совпали интересы Дмитрия Донского и Тохтамыша. И 8 сентября 1380 года русские полки сражались вовсе не с Золотой Ордой, а потому и победить её не могли. Тем не менее разгром Мамая был косвенным ударом и по Орде. Потому так восторженно восприняла эту победу Русь. Вот как передаёт «Задонщина» воодушевление, охватившее русские земли после радостного известия о победе на Куликовом поле:

«Уже застонала земля татарская, бедами и горем покрылась. Приуныло у царей их желание и похвальба на Русскую землю ходить, веселие их поникло. Уже русские сыновья разграбили татарские узорные ткани, доспехи, коней, волов, верблюдов, вино, сахар; дорогие узорные ткани, камки, насычи – везут жёнам своим. Уже русские жёны стали играть татарским золотом. Уже на Русской земле распространилось веселие и отвага, и вознеслась слава русская над позором поганых».

Кстати. Необъяснимо долгим был путь русского войска с Куликова поля в Москву. В столицу ратники ступили только 1 октября. Почему?

Некоторые историки объясняли это тем, что Дмитрий Донской приурочил возвращение к празднику Покрова Богородицы. Но изучение месяцесловов XIV столетия говорит о том, что тогда этот праздник на Руси ещё не отмечался. Почему же медлил князь-победитель?

Ответ, оказывается, прост: Дмитрий Донской вступил в Москву в день рождения своего деда Ивана Калиты. Собиратель русских земель очень почитался своими потомками. Вот что пишет по этому поводу современный исследователь Н.С. Борисов: «Среди ближайших потомков Калиты заметно какое-то особое отношение ко дню 1 октября. Князь Семён Иванович в этот день в 1340 году торжественно взошёл на великое княжение Владимирское. Внук Калиты Владимир Серпуховской в тот же день в 1372 году совершил свою интронизацию в Новгороде. Правнук Калиты, московский князь Василий Дмитриевич, в этот же день в 1405 году освятил каменный Успенский собор Симонова монастыря – семейного “богомолья” потомков Калиты, основанного Дмитрием Донским в 1370-е годы».

Неизвестным воинам. Вскоре после победы, одержанной на Куликовом поле, в Москве на Кулишках (современная площадь Варварские Ворота) был сооружён дубовый сруб церкви Всех Святых. К названию храма обычно добавлялось: на Кулишках. По толковому словарю В. Даля, «кулиши» – ровное место, чистое и безлесное; покос, поляна. То есть для небольшого храма, посвящённого павшим на Куликовом поле, Дмитрий Донской выбрал место, на котором памятник был виден хорошо со всех четырёх сторон. Что касается названия храма, оно связано с крупным церковным праздником. День Всех Святых был посвящён памяти всех канонизированных и отмечался в первое воскресенье после Троицы – Пятидесятницы.

Победа на Куликовом поле досталась русским дорогой ценой – пали многие тысячи воинов, но… Автор Летописной повести о побоище на Дону отмечал: «Были написаны только князья и воеводы и имена знатных и старейших бояр, а остальных бояр и слуг я опустил и не написал их из-за множества имён, так как число их слишком велико – много ведь в этой битве было убито». Но у каждого погибшего воина было имя, данное ему в честь какого-либо святого. Поэтому храм, посвящённый павшим, получил название Всех Святых; и в день его престольного праздника возносились молитвы «за упокой души» каждого из них – «Никто не забыт, ничто не забыто».

В начале XVI столетия дубовый сруб церкви был заменён белокаменным храмом. В конце следующего века на смену ему пришёл «внук», возведённый из кирпича. Его изящная колокольня построена в стиле нарышкинского барокко. В то время храм был двухэтажным строением с галереей вдоль стен первого этажа. За три с лишним столетия «культурный слой» вокруг церкви Всех Святых вырос на три метра, и её первый этаж как бы врос в землю. Но и в таком виде храм привлекает к