Все по-настоящему - Юлия Резник

Все так по-семейному, что я на мгновение зависаю. Выливаю остатки кофе в рот и встаю из-за стола. Татка тут же тянется к моей тарелке. И если бы раньше мне и в голову не пришло за собой убирать, то сейчас я, тяжело вздохнув, отвожу ее руку и сам! ставлю грязную посуду в посудомойку. Интересно, у нее со мной какие-то классовые счеты? Или как еще объяснить ее нежелание оставить прислуге ее работу?

— Поторопись, хорошо? Я тебя подброшу.

Целую Татку в щеку и выхожу прочь из кухни. Присутствие старика меня бесит. Хорошо, хоть Ника не успела проснуться. К счастью, когда она родилась, я жил отдельно, и мне не пришлось воспитывать еще и её. И теперь я понятия не имею, что собой представляет моя сестра. Но надежд на то, что старику удалось воспитать из девчонки нормального человека — практически нет. Что уж говорить? Я практически уверен, что он опять облажался. Ведь так происходило всегда. С успехом мой отец разве что деньги семьи проматывал.

— Клим, я готова!

Встряхиваю головой, отгоняя ненужные мысли, и оборачиваюсь к жене. Она одета просто, но со вкусом. Можно только представить, как заиграет ее красота, когда мы прикупим ей модные брендовые тряпки. Делаю себе пометку не забыть прокатиться с Таткой по магазинам и киваю на дверь.

До Института сердца едем молча. Вижу, что мыслями Татка уже целиком и полностью в предстоящей работе, и стараюсь ей не мешать, хоть это и непривычно. Обычно это моя прерогатива — выпадать из разговора по причине многозадачности.

Выбрасываю Татку у ворот. Целую на прощание и еду в офис. Дел, как обычно, невпроворот, пролистываю расписание и вдруг вспоминаю, что Тата так ничего мне и не ответила по поводу поездки в Германию. Не то, чтобы я не нашел, как объяснить Шульману ее отсутствие, но… Говоря откровенно, мне просто не хочется с ней расставаться. И это тоже очень непривычно. Раньше я с радостью покидал дом, так мое одиночество ощущалось менее остро.

Линев ко мне заглядывает, когда дело близится уже к обеду.

— Ну, Клим Николаич, у нас все готово. Бери свои документы, жену подмышку и дуй к семнадцати ноль-ноль в ЗАГС.

— Какой еще ЗАГС?

— Тот самый! В котором тебя женили.

— Зачем?

— Так говорю же — я договорился. Запись аннулируют. Вам только бумажки кое-какие нужно будет подписать. И все, Клим Николаич! Да здравствует свобода! Эх, завидую я тебе…

Закрываю контракт. Откладываю в сторону.

— Отмени все. План изменился.

— То есть как это? Ты о чем?

— Я не развожусь. По крайней мере, пока.

— Что?

— У тебя проблемы со слухом? Говорю, я не развожусь. Забудь. А лучше поздравь меня с удачной женитьбой.

— Умереть — не встать, — тянет Линев, окидывая меня пристальным взглядом. Небось, прикидывает, в своем ли я уме. А что? Оно и понятно. — Так, ладно. Тогда, наверное, нужен брачный контракт…

— Да, наверное, нужен… Ты набросай мне рыбу. Только сам, Дим. Не хочу, чтобы это на каждом углу терли.

— Обижаешь.

— Даже не думал. Ты мне лучше скажи, что там у Сашки с Кирой? Их-то хоть расписали?

— Не-а. Но я на их счет тоже договорился. Они сегодня должны будут подъехать и все завершить. Кстати, Сашка от брачного контракта в который раз отказался. Ты бы на него как-то повлиял, что ли.

Ага. Отказался. Его же еще не пытались ободрать, как липку. В отличие от меня.

— У Сашки своя голова, — кошусь на часы, бью ладонью по крышке стола и встаю. — У меня сейчас совещание, но ты свисти, как будет результат.

Клим

С подачи Татки я буквально загораюсь возможностями 3-D-проектирования и аддитивных технологий, спрос на применение которых в современном мире растёт с каждым днем. Одна из дочек моей фармокомпании специализируется на изготовлении хирургического инструментария, другая — на производстве сердечных клапанов, запатентованных Сашкой. На базе этих предприятий, наверное, можно наладить производство индивидуальных имплантатов или изготовление тех же 3-D-моделей, применяемых при лечении пациентов в сложнейших случаях. Не понимаю, почему сам до этого не додумался! На рынке нашей страны таких фирм еще нет, а значит, нет конкуренции. И ведь какое перспективное направление — денежное, опять же…

Собираю небольшое совещание с топ-менеджерами. Сашку тоже зову. Брат — мой главный изобретатель и голова любого проекта. Если я отвечаю за финансовое благосостояние компании, в курсе, как внедрить новый продукт на рынок, и знаю, как его продать, Сашка отвечает за создание этого самого продукта.

Я так поглощён возникшей в голове идеей, что забываю обо всем на свете. В том числе и о жене, с которой мы должны были встретиться после работы, чтобы нанести визит её матери. Отодвигаю стул, резко встаю из-за стола и никому ничего не сказав, выхожу из конференц-зала. Тут же набираю Тату, но она не отвечает. Наверное, на операции. И перезвонит мне, как только освободится. Меня охватывает тупое чувство разочарования, которое я сам себе не могу объяснить. Растираю глаза и бреду по коридору к совещательной, из которой доносится шум. В пылу обсуждения новой идеи споры неизбежны. Навстречу мне вылетает брат.

— Уже уходишь? — бросаю взгляд на часы.

— Убегаю. Меня Кира в ЗАГСе уже, наверное, заждалась. Боюсь, второй несостоявшейся свадьбы даже она мне не простит, — лыбится на все тридцать два этот счастливый придурок.

— Тогда беги, конечно. Как тебе, в общем, мой план?

— Отлично! — кричит Сашка на бегу. — Еще кое-что обмозгую, почитаю, и вечером обсудим…

Сашка скрывается в лифте, и я не успеваю уточнить, что значит вечером? Он собирается вернуться в офис? Зря! Сегодня я не планирую задерживаться. В кои веки не планирую, да…

Снова зачем-то проверяю телефон. Взгляд задерживается на миллионе не отвеченных сообщений в Вайбере. Оказывается, меня добавили в какой-то новый чат. Чат под названием «Родня» из семидесяти трех человек, матерь божья! Осторожно нажимаю на иконку. Четыреста, мать его, сообщений за последние… два часа! Большинство из них — это поздравления нам с Таткой. Остальные — намек на то, что негоже это — приличному человеку, да зажимать свадьбу. О чем идет речь в голосовых, которых в чате даже больше, чем текстовых, я понятия не имею. И слушать их даже как-то боюсь. А еще меня волнует вопрос, откуда у этих людей мой номер. В то, что им поделилась Тата — не верю. Вряд ли бы она меня так подставила.

И тут, будто в ответ на мои вопросы — у меня звонит телефон. Татка!

— Привет! Ты звонил? Я на операции была… так что…

Голос Таты звучит как-то странно, но я списываю это на акустику, царящую в больничных коридорах.

— Звонил. Мы ведь так и не договорились по поводу твоей матери.

— Матери?