Есико - Иэн Бурума

В интервью же для японской прессы свою роль Ри играла безукоризненно. Облаченная в великолепное китайское шелковое платье, она отвечала на нескончаемые и пустые вопросы на безупречном японском (а как же еще?), что вызывало массу благосклонных комментариев. Что она думает о Японии? Кто ее любимый японский киноактер? Она уже пробовала японскую сырую рыбу? Как вам нравятся японские баня, постель и палочки для еды? Не трудно ли ими пользоваться, если вы привыкли к длинным китайским палочкам? Она отвечала на все вопросы, говоря репортерам то, что от нее хотели услышать, включая тот факт, что японские палочки для еды, конечно, короче, но по форме гораздо удобнее.

Лишь одна газета — к счастью, с очень небольшим тиражом — осмелилась предположить, что Ри, возможно, совсем не маньчжурка. К моему облегчению, основные газеты не обратили внимания на эту статью; распространись этот слух и дальше — Амакасу сошел бы с ума от ярости. Но репутацию Ри подстерегали угрозы и посерьезней. Однажды утром в отеле ко мне подошел подхалимского вида молодой человек из продюсерской компании «За мир в Азии». После многочисленных поклонов и промоканий лба белоснежным платочком молодой человек перешел к делу «весьма деликатного свойства». Президент его компании, господин Нагаи, известный своим ненасытным аппетитом к молоденьким женщинам, был заинтересован в знакомстве с Ри Коран чуть более интимным образом. Объяснив это, молодой человек вручил мне карточку с названием известной токийской гостиницы и номером комнаты, нацарапанным на обороте.

Даже меня — с моей хорошо известной слабостью к женскому полу — грубость этого предложения просто шокировала. Мои отношения с женщинами всегда строились на условии взаимного удовольствия. И насколько я сам мог судить, удовлетворять этих дам у меня получалось неплохо. Мои партнерши всегда были свободны отвергнуть мое предложение. Я и в самом деле очень высоко ценю женскую свободу. И конечно, я по-своему феминист. А этот Нагаи отнесся к Ри как к обычной проститутке — к Ри, которая, несмотря на прорывавшуюся иногда инфантильность, была воплощением добра и чистоты. Поэтому я отправил молодого лакея, попросив передать его боссу благодарность за чудесное предложение, а также сообщить, что Ри Коран, увы, нездорова. А поскольку догадывался, что дело так просто не кончится, также попросил о личной встрече.

Офис Нагаи в Маруноути был большим и удобным — стены обиты деревом, кожаные диваны, камин и огромный пустой письменный стол. В воздухе витал застоявшийся запах сигарного дыма. Сам Нагаи оказался невысоким мужчиной в наглухо застегнутом двубортном костюме. Его черные крашеные волосы ярко блестели под светом громадной люстры, на отполированных медных рожках которой резвились херувимы и дули в трубы ангелы. Он сел за письменный стол, уместив свой громадный зад на мягкое кожаное сиденье, зажег сигару и фамильярным тоном, который обычно приберегают для разговора с детьми или стоящими на низших ступенях социальной лестницы, осведомился, с какой целью я посетил его.

— Я по поводу Ри Коран.

— Да?

— Вы знаете, что она родом из уважаемой японской семьи?

— Что вы говорите!

— Мы не можем позволить даже намека на скандал.

— Я не очень понимаю, на что вы намекаете, но что бы это ни было, мне оно не нравится. Без меня она так и останется еще одной обычной старлеткой. Я же хочу сделать ее мировой знаменитостью.

Я понимал, что на самом деле все не совсем так, но не стал возражать. Как можно любезнее я сказал, что у меня имеются строгие указания от самого капитана Амакасу относительно того, чтобы деятельность Ри Коран в Японии была исключительно профессиональной.

Лицо Нагаи вспыхнуло. Я почувствовал запах его дорогого одеколона. Мне доставило большое удовольствие наблюдать, как на лбу его выступали капли пота.

— Хорошо, тогда я займусь другой девчонкой — маньчжуркой.

И снова я был поражен откровенной вульгарностью этого человека и уже собрался с извинениями защищать Мэнь Хуа. Но он вновь овладел собой и послюнявил кончик сигары.

— Или вы хотите, чтобы я сообщил прессе — после концерта, конечно же, — что нас всех одурачили и что волей ее личного импресарио Дайскэ Сато знаменитая мисс Ри Коран — совсем не та, за кого себя выдает?

Мне было трудно поверить в то, что Нагаи пойдет на такой риск ради удовлетворения своих сексуальных желаний. Скорее всего, он блефовал. Но позволить себе ошибиться я не мог. Первым делом я должен был убедиться в том, что Ри не пострадает от этого хищника. И если продюсерская компания «За мир в Азии» сильна, то и у Маньчжурской ассоциации свои ресурсы найдутся. Наш человек в Токио, старый друг Амакасу еще со времен его занятий политикой, имел хорошие связи в гангстерском мире. Он был слегка неотесан, зато весьма предприимчив. И когда я объяснил ему, в чем проблема, он тут же пригрозил «стереть Нагаи в порошок». А поскольку это было все-таки не очень выполнимо, пообещал, что приставит охрану к Ри, но маньчжурской красотке Мэнь придется заботиться о себе самой.

Сначала Мэнь ничего не поняла. Почему она должна идти развлекать хозяина компании? Я объяснил, что этот человек — весьма влиятельная фигура в Токио. Что его расположение к нам очень важно для успеха всей нашей поездки. Возможно, ей даже удастся получить главную роль в одном из японских фильмов. Я слишком торопился, когда говорил, и чувствовал себя мерзавцем. Она достаточно долго общалась с важными людьми в Маньчжоу-го, чтобы не понять, что от нее требуется. «Но я говорю по-японски с ошибками!» — возражала она. А когда поняла, что и это не будет большим препятствием, набросилась на меня, долго била кулачками в мою грудь, что-то кричала на своем северном диалекте, а потом разразилась рыданиями. Я пытался успокоить ее, гладил по спине, говорил, что на кону стоят вопросы поважнее, чем кино; что нужно чем-то пожертвовать ради успеха; что какие-то вещи в нашей жизни не поддаются нашему контролю; что если она согласится один раз встретиться с господином Нагаи, то, вернувшись в Синьцзин, будет вознаграждена; что я никогда не забуду ее храбрость и преданность нашему делу. Это был один из самых сложных моментов в моей карьере. Ни она, ни я об этом неприятном случае больше никогда не вспоминали.

Гала-концерт в театре «Нитигэки» завершился полным триумфом. День для концерта выбрали благоприятный — 11 февраля исполнялось 2600 лет со дня основания нашей нации императором Дзимму.[19]Специально по этому случаю в Токио прибыл сам Пу И. Несмотря на холодную погоду, тысячи людей выстроились перед императорским дворцом, чтобы в поклоне приветствовать императора, а возможно, даже увидеть его краешком глаза, ведь о нем так много писали в газетах. Но как мало знали они по сравнению с тем, что знал я — о том, что властитель Маньчжоу-го большую часть жизни проводил, куря опиум и развлекаясь фильмами с Чарли Чаплином. Одно из преимуществ, которые дарил мне информационный бизнес. Я знал такие вещи, которых обычные люди даже вообразить не могли.