Самозванцы - Маргарет Петерсон Хэддикс

–Чез,– сказала Эмма,– нельзя же просто сидеть в подвале и ничего не делать.

Финн увидел, как Чез опустил голову, одновременно бросив на него быстрый взгляд. Чез не смотрел на Финна – он хотел, чтобы посмотрела Эмма. Как будто брат и сестра ссорились, аФинн был аргументом. Он оказался между ними. Обычно Чез иЭмма не ссорились. И они никогда не заставляли Финна выбирать.

У него заурчало в животе. Возможно, булочка всё-таки была испорчена. Возможно, он тоже отравился, как Натали. Или его тошнило просто от этого мира, даже без плохого запаха. Обведя взглядом оранжево-синий подвал, Финн ощутил дурноту; он вспомнил злые лица в зале суда, и ему захотелось дёрнуть за рычаг, открыть туннель и бегом броситься в свой мир. В лучший мир.

Но разве хоть что-то может быть лучше без мамы?

И тогда Финн услышал, как над головой хлопнула дверь. В подвал снова кто-то вошёл – и бегом спускался по лестнице. Финн отчётливо слышал каждый шаг.

–Ребята!– крикнула Натали. И ей явно не было плохо. В её голосе звучал восторг.– Ребята, слушайте. Мама и папа ушли, так что вылезайте. Вы меня слышите? Я сказала – мама и папа. Мне здесь нравится! Мама и папа не развелись! Правда, здорово?

–Это не твои родители,– напомнила Эмма.

Натали помрачнела.

–Знаю,– ответила она.– Просто я так долго…– Она обхватила голову руками, заслонив глаза. Потом покачала головой и опустила руки. И наконец взглянула на Эмму и договорила:– Ладно. Не важно. Пошли.

–Давайте по порядку,– сказала Эмма.– Нужен вай-фай. Тогда мы узнаем, куда идти. Может, воспользуемся компьютером в доме, чтобы никто не отследил наш ноутбук? Интересно, в этом мире уНатали есть собственный ноутбук в комнате?

Чез одобрительно похлопал её по плечу.

«Видишь, Чез?– подумала Эмма.– Я нашла безопасный способ. Ко всему надо подходить логически. Это ключ к успеху».

–У меня есть новый ноутбук, который я беру в школу, и старый, который я держу как запасной. Может, у здешней Натали тоже так,– сказала Натали. И нахмурилась.– Только тот, новый ноутбук, неожиданно подарил мне папа – в тот день, когда они с мамой разъехались. Как будто он хотел меня подкупить. Так что, может быть, в этом мире уНатали и нет запасного компьютера.

–Давайте выясним,– предложил Финн, улыбаясь так лучезарно, что Натали совершенно точно не обиделась.

Эмма побежала к лестнице, братья – за ней. Наверху Чез задержал Финна иЭмму и повернулся кНатали:

–Ты можешь пойти вперёд и задёрнуть шторы, чтобы нас не заметили снаружи? Мало ли что.

–Не волнуйся, с этим проблем не будет,– сказала Натали. Она сжала губы, и уголки рта у неё разъехались в разные стороны.– Сейчас сам увидишь.

Эмма заглянула на кухню госпожи Моралес – точнее, судьи Моралес. Ещё точнее – судьи Моралес и мистера Мэйхью. К её огромному облегчению, кухня не была оранжево-синей. Стол и раковина блестели, как стекло, но всё остальное выглядело вполне привычно. Финн побежал в столовую.

–Ого!– воскликнул он.– Натали, а куда подевались ваши соседи?

Эмма тоже подошла к окну.

Дом госпожи Моралес в мире Эммы стоял на вершине холма, посреди просторного двора, однако со всех сторон его окружали такие же особняки. А этот дом занимал как будто сразу несколько участков. Он выглядел так, словно расширился и поглотил соседние дома. В дальнем конце двор шёл под уклон, и там росли деревья. За ними виднелось что-то серое… Каменная стена?

–О, я вижу одну крышу,– сказал Финн, встав на цыпочки и вытянув шею.

–Это сторожевая вышка,– мрачно произнесла Натали у него за спиной.– Наверное. Мама – ну, та, другая мама, судья – спросила, каким образом охрана пропустила маму Меган, и я притворилась, будто не понимаю, о чём речь.

–Ого, настоящая крепость,– сказала Эмма.– Прямо как Белый дом, официальная резиденция президента. Туда ведь просто так не попадёшь.

–В этом мире у твоего дома тоже есть забор,– напомнила Натали.

–Ну, совсем не такой.

В этом мире на улице, где жили Грейстоуны, все дома были отделены друг от друга высокими изгородями и безобразными обшарпанными заборами. Вспомнив их, Эмма ощутила страх. Ей показалось, что она снова чует запах, пропитавший тот район.

А здесь внушительная стена, полускрытая деревьями, словно гласила: «Люди, которые живут в этом доме, влиятельнее других. Вот почему им нельзя иметь соседей; вот почему они нуждаются в охране».

–Как же ты убедила судью, Натали?– спросил Чез, подходя к остальным.– И ты просто притворилась, когда тебя стошнило, или тебе правда нехорошо?

Эмма заметила, как переглянулись Чез иНатали. Видимо, Натали понравилось, что её об этом спросили. Ей было приятно, что Чезу не всё равно. Но потом она сделала гримасу и закатила глаза.

–Наверное, я перенервничала,– признала Натали.– Но потом я всё время делала вид, что меня тошнит, чтобы не отвечать на мамины вопросы. Ну, на её вопросы.– Она скривила рот, провела языком по зубам и сморщила нос.– Фу. Как вы думаете, взять чужую зубную щетку – это очень плохо?

–А вдруг она отравлена?– спросил Финн.

–Не отравлена,– уверенно сказала Натали.– Просто мама параноик. В смысле не мама, а судья.– Она помедлила.– Только пойдёмте все вместе, хорошо?

«Натали что, тоже испугалась?– подумала Эмма.– Ей так же страшно, как Чезу? И как… мне?»

–Если наверху есть шанс найти работающий ноутбук, конечно, мы пойдем,– сказала она.

Все четверо на цыпочках поднялись по лестнице на второй этаж.

Натали первой открыла дверь, которая вела в её комнату в привычном мире.

–Ой,– удивлённо сказала она.

Эмма поравнялась с ней.

Пока Грейстоуны жили у госпожи Моралес – у настоящей госпожи Моралес,– Эмма думала только о том, как бы вернуть маму, и почти не обращала внимания на комнату Натали. Тем не менее она могла бы поклясться, что эта комната выглядит совершенно так же. Одежда, разбросанная по полу, на стене – фотографии Натали и её друзей, белое мягкое одеяло, сползает с неубранной кровати. Разница заключалась только…

–Это…– произнёс Чез и указал на большой плакат, висящий над кроватью.

–Жуть.– Финн передёрнулся.

На плакате большая группа детей в оранжево-синей форме держала в руках горящие свечи и мрачно смотрела прямо в камеру. Крупная надпись над ними гласила: «Пока мы едины, никто не посмеет бросить нам вызов».

Натали стояла в первом ряду, в середине. И лицо у неё было самое суровое, самое грозное.

«Нет, это другая Натали,– сказала себе Эмма.– Она просто похожа на нашу».