Мое любимое чудовище - Элизабет Хойт

кармана блокнот, Аполлон написал: «Ты же не хочешь, чтобы тебя увидели посторонние, особенно Индио».

Пока сестра, сдвинув брови, читала написанное, Аполлон сунул руку в сплетенную из ивовых прутьев корзину, которую Артемис принесла с собой. В ней он обнаружил чистую рубашку — слава богу! — несколько пар носков, шляпу и небольшой сверток с восхитительной едой.

После нескольких лет пребывания в психушке он больше никогда не будет воспринимать еду — любую еду — как должное.

— Кто такой Индио? — спросила Артемис, когда Аполлон взялся за яблоко.

Зажав яблоко в зубах и не обращая внимания на сморщенный нос сестры, он написал: «Маленький, но весьма любознательный мальчик, проживающий с собакой, нянькой и любопытной матерью».

Брови Артемиды взлетели вверх, когда брат захрустел яблоком.

— Они живут здесь?

Аполлон кивнул.

— В этих развалинах?

Артемис окинула взглядом обугленные, осыпающиеся стены галереи, где раньше располагались музыканты. Перед ней возвышались ряды мраморных колонн, которые когда-то поддерживали крышу над прогулочной аллеей. Крыша обрушилась во время пожара, да и колонны изрядно потрескались и осыпались. Аполлон уже придумал, что с ними сделать. Если их немного очистить от сажи и умело поработать молотком в некоторых местах, то они превратятся в живописные руины, хотя сейчас напоминали покрытые копотью пальцы, устремленные в небо, и навевали уныние.

Аполлон занял одно из помещений за галереей, где когда-то музыканты, танцоры и актеры готовились к выступлениям. В свое новое жилище он принес соломенный матрас и пару стульев. Крышу заменил натянутый от угла до угла кусок брезента, который защищал от дождя и ветра. Обстановка получилась спартанской, зато здесь не было блох и клопов, то есть рай на земле по сравнению с Бедламом.

Аполлон забрал у сестры блокнот и написал: «Они живут в театре. Она актриса — Робин Гудфеллоу. Харт позволил ей пожить здесь некоторое время».

— Ты знаком с Робин Гудфеллоу? — На мгновение Артемис забыла о титуле и вновь превратилась в маленькую девочку, с благоговением взиравшую на конфету за полпенса.

Решив, что ему нужно побольше узнать об актерской карьере мисс Стамп, Аполлон осторожно кивнул, Артемис уже успела взять себя в руки.

— Насколько я помню, Робин Гудфеллоу довольно молода. Уверена, ей не больше тридцати.

Аполлон беззаботно пожал плечами, но, увы, сестра знала его уже очень давно и очень хорошо. Явно заинтересованная происходящим, она подалась вперед.

— И, должно быть, она очень остроумна, раз играет все эти очаровательные мужские роли…

Мужские роли? Это было весьма рискованно. Аполлон нахмурился, а его сестра продолжала болтать:

— Прошлой весной мы с кузиной Пенелопой видели ее в какой-то пьесе здесь, в «Хартс-Фолли». Как же она называлась? — Артемис задумчиво сдвинула брови, но потом покачала головой. — Впрочем, это не важно. Ты с ней говорил?

Аполлон многозначительно посмотрел на блокнот.

— Ты знаешь, что я имею в виду.

Однако Аполлон уклонился от правдивого ответа. «Мои обстоятельства не располагают к светским визитам вежливости».

Артемис скривила губы.

— Не глупи. Не можешь же ты скрываться вечно…

Аполлон скептически округлил глаза.

— Да, не можешь, — упрямо повторила сестра. — Ты должен найти способ жить своей жизнью. И если для этого тебе придется покинуть Лондон и уехать из Англии, значит, так тому и быть. А вот это, — указала она на навес, матрас и стулья, — не жизнь. Во всяком случае, не настоящая.

Схватив блокнот, Аполлон принялся яростно писать: «Что ты мне предлагаешь? Мне нужны деньги».

— Займи у Уэйкфилда.

Аполлон с усмешкой отвернулся. Менее всего ему хотелось бы оказаться в должниках у зятя.

Артемис упрямо повысила голос:

— Он с радостью даст тебе необходимую сумму. Уезжай. Отправляйся на континент или в одну из колоний. Люди короля не поедут за тобой в такую даль, да и вообще никуда, если ты возьмешь другое имя.

Оглянувшись на сестру, Аполлон зло написал: «Предлагаешь мне отказаться от собственного имени?»

— Да, если потребуется. — Она всегда была такой смелой, его сестра, такой решительной. — Не хотела тебе говорить, но мне кажется, за мной следят.

Аполлон с тревогой посмотрел на нее. «Сегодня? За тобой шли до самого этого места?»

— Нет. — Она покачала головой. — В другие дни, когда я приходила тебя навестить. Пару раз мне показалось, что за мной кто-то идет, мужчина. — Артемис поморщилась. — Хотя, возможно, просто померещилось.

Аполлон нахмурился.

— Не смотри на меня так! Я не была в этом уверена. Ну как ты не понимаешь? Если за мной следили и твое убежище будет обнаружено… Послушай, тебе нельзя здесь оставаться. Ты должен покинуть это место, вообще уехать из Англии, ради своей же собственной безопасности.

Аполлон уставился на свой блокнот и на грязной от его руки странице аккуратно написал: «Не могу. Я не делал этого, Артемис».

— Знаю, — прошептала та. — Но у тебя нет возможности доказать это, верно?

Аполлон ничего не ответил, и это было красноречивее слов.

Артемис накрыла руку брата своей.

— Твое упорное нежелание уезжать из Англии может обернуться для тебя погибелью или кое-чем похуже. — Она подалась вперед. — Пожалуйста. Ты добрый, умный и… замечательный. Ты не заслужил заточения в Бедламе и не должен жить в таких ужасных условиях. Прошу тебя, не позволяй одержимости или… или желанию мести завладеть тобой. Имя важно, знаю, но не так важно, как ты сам. Не дай мне потерять брата.

В этот момент Аполлон поднял голову и увидел — о нет, только не это! — как предательски заблестели глаза сестры. Этого он вынести не мог. Приблизившись к ней, он взял ее руки в свои.

Артемис совсем по-детски шмыгнула носом и попросила:

— Просто пообещай, что не поставишь крест на собственной жизни.

Поджав губы, Аполлон решительно кивнул, и дрожащие губы Артемиды изогнулись в улыбке.

— Возможно, теперь, когда рядом живет эта Робин Гудфеллоу, в тебе проснется какой-то интерес. Она хорошенькая?

«Хорошенькая» не совсем верное слово, скорее озорная, хитрая, соблазнительная… Мысли Аполлона споткнулись на последнем слове, и ему на мгновение показалось, что он себя выдал. Просто удача, что он научился сохранять непроницаемое выражение лица. И вот теперь он применил это умение на собственной сестре, но та рассмеялась в ответ и бросила в него яблоко.

Аполлон ловко поймал его, а затем написал в своем блокноте: «Как поживает его светлость Осел?»

Как он и предполагал, Артемис нахмурилась.

— Тебе пора прекратить его так называть. В конце концов, именно он вытащил тебя из психушки.

Фыркнув, Аполлон написал: «А потом заковал в цепи в собственном мрачном подвале. И я до сих пор находился бы там, если б ты меня не освободила».

Артемис фыркнула