Живые. Эра драконов. Книга 2. Древние города - Варвара Еналь

Мэй и Люк сбежали от людей и костров и укрылись у теплого бока дракона. Того самого дракона, что так странно и непостижимо соединил их. Оба молчали. Слишком многое произошло, чтобы можно было это так просто оформить в слова.

Да Мэй и не желала сейчас разговоров. Она прислушивалась к своим ощущениям и понимала, что счастлива. Именно этого ей и хотелось на самом деле. Дикий танец на горячем песке под белым светом Буймиша. Под звонкие хлопки и гулкие удары барабана. Ей хотелось по-новому почувствовать свое тело, открыть новые и необычные ощущения. Стать взрослой – а эта ночь была ночью взросления.

Стать взрослой и самостоятельной. Много раз Мэй думала об этом, когда жила в Первом Городе. Тогда она считала, что взрослость – это хорошая работа, ответственность, возможность приносить пользу Городу и возможность заниматься любимым делом. Так их учили в школе, так им объясняли учителя.

А на деле оказалось, что взрослая жизнь – это необъяснимые, мощные эмоции, накрывающие с головой. Это возможность танцевать под Буймишем с тем, кого любишь. Это бешеная, яростная свобода, возможность уйти ото всех и сидеть с любимым человеком под боком огромного робота-дракона и чувствовать на своей талии его руку.

Взрослая жизнь – это возможность любить и быть любимой.

И это Мэй нравилось! Это очень сильно нравилось!

Потому она улыбалась в темноте и, с трудом переводя дыхание, глядела на Люка.

Люк молчал. Загадочно улыбался и слегка сжимал ее руку. Мэй заговорила лишь тогда, когда сердце успокоилось и перестало выскакивать из глотки.

– Что теперь? – тихо спросила она.

Люк задумчиво почесал подбородок, хмыкнул и бесцеремонно заявил:

– Я тебя люблю. По-настоящему. Не по договору. Ты сводишь меня с ума, светловолосая Мэй.

– Мог бы и не говорить. Это и так ясно. Я тоже втрескалась в тебя по самые уши. Мы сошли с ума, да?

Люк засмеялся, прижал Мэй к себе и проговорил с явной хрипотцой в голосе:

– Ты все еще хочешь уйти в Плавающие дома?

– Я не уйду от тебя, Люк. Видимо. Даже думать об этом не могу. И я хочу летать на драконе, слышишь, Люк?

– Отлично. Я тоже хочу, чтобы ты летала на драконе.

– Но! – Мэй подняла указательный палец и потрясла им в воздухе. – Я не собираюсь целыми днями сидеть в ваших этих палатках и прясть шерсть. Не собираюсь доить мьёков и пасти их. И не собираюсь рожать каждый год по ребенку. У твоей мамы сколько детей? Семеро? Я даже имен столько не смогу запомнить.

Люк засмеялся. После проговорил:

– Остановимся на пятерых.

– Сидеть с ними в палатке я не стану, не надейся. Дракон, который выведется, будет мой. И я привяжу своего первого ребенка к себе в рюкзачке или сумке и полечу. Слышишь? Даже если у нас будут рождаться только девочки – они все будут летать на драконе.

– Отлично! Мэй, это же отлично! Что может быть лучше такой женушки? А ткань нам и мои сестры наткут. Главное, что мы будем с тобой летать.

– Мы точно сошли с ума, сидим тут и обсуждаем наших будущих детей. А мне еще нет и семнадцати Буймишей. Отец меня отругает и назовет дурочкой…

– Твой отец и сам вовсе не так ровно поглядывает на мою мать, я видел. Гляди, как бы на следующий год твой отец не станцевал ритуальный танец с моей матерью. Ничего не бывает зря, поверь.

– Тогда мы оба с ним будем сумасшедшими. Но отец точно не пожелает летать на драконах. Он не того склада. Вот придумать вам что-нибудь дельное он может. Новую печь сложить, еду готовить и много чего другого может. Но только не полеты, это не его стихия.

– Это неважно. Важно, что ты останешься со мной и у тебя будет свой дракон. Хотя я предпочел бы, чтобы ты летала вместе со мной на Енси.

– Мне тоже нравится, когда мы вместе.

В этот момент Мэй показалось, что она что-то слышит. Звуки песен, барабанов и людской гул долетали до них с Люком, но слабыми отголосками, так, что казались просто далеким фоном. А еще она сейчас услышала хлопанье крыльев. Очень тихое, очень осторожное. Хлопанье множества крыльев.

Она подняла голову, выбралась из-под крыла Енси и пробормотала:

– Сдохнуть можно… Посмотри, Люк, это же…

Люк поднялся, встал рядом и тут же дернулся к сумке:

– Энергики! У меня есть энергики! Вставляй в Енси, и я поднимаюсь в небо! Надо поднять тревогу! Надо дать отпор! Сейчас ночь, и наши драконы не поднимутся на крыло!

– Я с тобой!

– Нет! Тебе надо спрятаться в Костровой Башне, куда уйдут все!

– Я с тобой! – И Мэй взлетела в седло.

Люк метнулся к драконьему хвосту, а через мгновение уже сидел в седле за ее спиной.

Над их головами в залитом призрачным светом небе длинными рядами пролетали пангусы с Городскими на спинах. Это было нападение. Это была война.

В этот раз Мэй придется воевать против своих.

1

Ополченцев было столько, что казалось, будто фиолетовая темень неба дробится на части, рождая новых и новых воинов на ящерах. Хорошо выдрессированные животные летели молча, и лишь сухие хлопки крыльев возвещали об их присутствии.

Расчет был верен. Ночью драконы не летают, и мощное войско Всадников не сможет дать отпор.

Мэй растерялась, не зная, что теперь делать.

Послушный Енси тихо взмыл в небо вертикальной, резкой линией и мгновенно набрал высоту. В него полетели стрелы, но Костровая Башня оказалась хорошим укрытием, и дракон остался невредимым. Он залетел за спасительные стены, стал подниматься вверх и, как только оказался над пангусами, издал свирепый хриплый крик, наполнив воздух яростным огнем из глотки.

– Ты будешь жечь? – задохнулась Мэй.

– Иначе они будут жечь нас! – крикнул Люк.

– Нет, лучше стрелять по ящерам! Пусть падают в песок, а воины уже сумеют с ними сразиться. Люк, они все совсем молоды, они еще дети! Я тоже могла бы быть на этом ящере, если бы отец меня не увел!

Люк не ответил. Мэй почувствовала, как напряглись его руки. Вот появился арбалет, вот легла в паз стрела. Люк не промахивался. Каждый его выстрел нес смерть пангусу: длинные стрелы попадали прямо в головы.

Ополченцы падали вниз под короткие хрипы погибающих животных. Некоторые из них поняли, что враг над головой, но стрелять в того, кто летел гораздо выше, было неудобно. Хотя увидеть – проще простого. Свет Буймиша, слабый, ровный, заливал и фигуры ополченцев, и грозного Енси. Но он был один против сотни, и его не боялись. Пусть несколько пангусов рухнуло вниз, остальные летели к самому костру – и тишину разорвали взрывы.