Под крики сов - Дженет Фрейм

о, мой папа околачивается в сарае по старой памяти, выслушивает сплетни от девушки в книжном киоске и ждет бесплатной чашки чая от официантки в буфете, просто чтобы доказать себе, мол, все как раньше; встречается с приятелями, и они болтают на своем тайном языке работяг:

К ней-то и не подберешься

Оамару Тимару Вайанакаруа,

Хей-хо, привет, муха.

А потом они видят уборщиков, пожарных и водителей, которые им в сыновья годятся, но пытаются сделать что-то полезное и получают за это хорошие деньги.

– Не то, что в мое время, вот когда я начинал, мы радовались просто возможности заработать…

Деньги-деньги, все та же старая история, о, мой папа.

Тоби свернул за угол к дому Чоклинов. Жениться на Фэй Чоклин? Жениться на ней и стать мужем, как остальные парни около тридцати, обзавестись домом, построенным в правильном стиле, и с правильными вещами внутри, какие нравятся девушке, с новой мебелью, на которой нельзя сидеть, со стульями, у которых ножки, как у операционного стола, и с узкой полкой над камином. Жениться на Фэй Чоклин и снова общаться с людьми, хотя бы попробовать, а не ходить одному на кинопоказы субботними вечерами, сидеть в середине на заднем ряду и читать вечернюю спортивную газету в перерыве, пытаясь найти для себя хоть какое-то место, пусть даже бумажную битву или печатный борцовский поединок; или выйти покурить в одиночестве, стоять на углу у оборванных рекламных щитов с выцветшими и заляпанными афишами спектакля или цирка, который приехал на две ночи, а потом отбыл на край света, а с ним и толстая дама, и крошечный мужчина ростом два фута, и королевский лев, вопрошающий из грязи и соломы: Сколько земель необходимо королю?

Жениться на Фэй Чоклин и поселиться на участке в четверть акра, может быть, в государственном доме, который появился на свет как внебрачный ребенок какого-нибудь государственного архитектора. И бесплатный детский сад. С людьми, с людьми, не в одиночестве, ведь как читала моя мать двадцать пять лет назад в Библии, горе вам, прибавляющие дом к дому, присоединяющие поле к полю, так что другим не остается места, как будто вы одни поселены на земле.

Тоби закрыл глаза и снова открыл, быстро, а вдруг мир изменился и найдется уголок, где можно спрятаться, обрести пристанище. Ох, жениться на Фэй Чоклин и никогда не выйти за пределы круга, который вращается все быстрее любого света, и ни одна деталь никогда не ломается, чтобы одинокий человек мог втиснуться в круг и согреться, боже мой, к тому же эпилептик.

Тоби Уизерс, припадочный, с грязными ногтями, сальными каштановыми волосами, покатыми плечами, головой набок и толстой шеей со складками. Владеет одной комнатой, за кухней, в родительском доме. Серые одеяла, односпальная кровать, скомканные вонючие носки под постельным бельем, посреди комнаты горшок, полный окурков, похожих на мертвые белые торпеды, потерпевшие крушение в янтарных морях ночи. И таблетки, таблетки в узкой высокой коробочке, по одной утром и вечером, Т. Уизерс. От припадков.

Припадки. Припадки. Припадки. Можно упасть где угодно. Сказали, что он может предчувствовать очередной припадок, и чудо, что ему дали водительские права, он изо всех сил боролся за эти права, в суде, и все такое, а его врач заявил:

– Уизерс не представляет опасности

так говорят, так говорят

что ему лучше, чем раньше, помните, когда его обнаруживали где попало, то на дороге, то на берегу, не тонущим, нет, его ласкали волны, омывая солью сердце,

так говорят, так говорят

хотя странная у них семейка, помните, его сестра Фрэнси сгорела в костре, а другая сестра Дафна становилась все более чокнутой, она еще пошла в старшую школу, училась и читала, и в итоге ее положили в больницу, в психбольницу

так говорят

а другая сестра, Цыпка, как все ее звали, Тереза, рано вышла замуж, вынужденный брак с каким-то студентом, и, когда она кормила грудью, они уехали на север

так говорят, так говорят

в семьях и не такое случается, хорошо, что он не женат, а сердце у него доброе, помните, он помог одному старику, дал ему кров, и постель, и еду; но он скупердяй, женат на деньгах, на пенни, трехпенсовиках и шестипенсовиках, и кутается в банкноты, как в пальто, чтобы не замерзнуть в холода; он готов на все, только не расстаться с деньгами

так говорят, так говорят

и он читает. Иногда читает что-то странное

и он вроде бы один раз напился, но это замяли

он вроде бы путешествовал на паруснике вокруг света, или только вокруг себя самого?

Чоклинов не оказалось дома, ни Джима, ни миссис, ни Фэй. Жалюзи были опущены, в ящике у ворот стояла пустая бутылка из-под молока, изнутри устланная пылью.

– Они должны быть дома, – подумал Тоби. – Сейчас субботнее утро, а они никогда не уходят в субботу утром.

Он подошел к задней двери и громко постучал, но внутри царила тишина. Из трубы не шел дым, а из дверной щели в прачечной торчала газета. На крючке для бельевой веревки висело кухонное полотенце.

Тоби заметила соседка.

– Они уехали на выходные, – сказала она, радуясь и наличию информации, и расставанию с ней. – Какой прекрасный денек, верно?

Она ему улыбнулась.

– Ты, верно, Тоби Уизерс? Я сразу подумала, что ты похож на Тоби Уизерса. Они всей семьей укатили на выходные, миссис, мистер и Фэй, хотя Фэй уехала к Краджам, ну, к Альберту, ты же знаешь, ее жениху. Скоро счастливо выйдет замуж. Сможет не гнуть спину на шерстяной фабрике каждый божий день до самой старости.

– Неужели? – сказал Тоби.

– Да, ты же знаешь, если света белого не видеть, вмиг бледной поганкой сделаешься.

– Значит, выйдя замуж, – сказал Тоби, – она будет жить на улице?

Соседка выглядела удивленной.

– Ты, видимо, шутишь? Конечно, она будет жить в доме.

– А, – сказал Тоби.

– Мне пора идти, – сказала соседка. – Передай привет матери, и мне правда пора идти. Мой муж ушел на болото, уток стрелять.

И Тоби сказал:

– Я ведь пришел к Фэй, чтобы забрать ее с собой, чтобы она стала мне женой, а я ей мужем. Я думал, мы спустимся на пляж в люпинах, но сначала посидим немного и посмотрим, как набегает море и темно-синие волны изгибаются, словно клюв птицы, клюющей кружева, да, я пришел за Фэй, я собирался опустить ее волосы в море, как водоросли, и взять ружье, блестящее и новое, смазанное маслом, и подстрелить маленькую райскую утку, и вырвать тусклые перья усталости из ее крыльев

и перевязать с любовью шрам на ее шее

на шее, которую я