Свидетель Мертвых - Сара Монетт

–Теперь я понимаю отчаяние меррем Надаран.

Сегодня платья показались мне даже более яркими и кричащими, чем в прошлый раз.

–Я подумал… возможно, мин Шелсин брала из театра одежду… поносить.

–«Брала поносить» – это мягко сказано, отала. На мой взгляд, вы преуменьшаете масштабы происшедшего. Выражение «брала без разрешения» ближе к правде, а самое точное слово – «воровала».

–Я боялся, что дело обстоит именно так.

–Меня удивляет и, откровенно говоря, расстраивает тот факт, что никто из служащих не сообщил о происходящем мне. Это костюм Ишору из «Императора Эдретантивара».– Он снял с вешалки роскошное платье жемчужного цвета и практически швырнул его мне.– А в таких платьях выступал хор из «Рыцарей Джа’о» пять лет назад. Анмура, дай мне сил! Это платье Второй горничной из «Замка Шориви» и костюм Старшей розы из «Сна императрицы Кориверо». Интересно, она собиралась вернуть его этой осенью для постановки?

–За этим рядом есть еще,– сообщил я.

Пел-Тенхиор свирепо фыркнул и исчез в недрах кладовки. Я осторожно положил дорогое платье на кровать.

–Она даже не была занята в «Калистране»!– крикнул Пел-Тенхиор из-за завесы платьев.– Это один из костюмов Ама’о. У костюмеров будет истерика, но не знаю, от радости или от досады.

–Неужели все эти платья краденые?

–Только дорогие,– кисло ответил Пел-Тенхиор.

–Но как ей удалось незаметно вынести из театра столько одежды?

–Если бы видели нашу костюмерную, вы бы не стали задавать таких вопросов. Осрейан, будь милосердна к нам! Неужели там третий ряд? Эта кладовка похожа на пещеру дракона.

Последовала пауза, во время которой слышался только шорох ткани.

–Да, платьев еще много, но, благодарение богам, краденого больше нет. Не уверен, что мое сердце выдержало бы такой удар.

Снова раздалось шуршание, и Пел-Тенхиор возник на пороге чулана; его прическа растрепалась, сюртук запылился.

–Теперь у меня другая проблема: как доставить все эти костюмы обратно в Оперу. Арвене’ан, судя по всему, просто уходила в них домой, но кто-то же должен был заметить! Мне хотелось бы побеседовать с этими «кем-то» и спросить их, о чем они при этом думали. Но сначала мне придется нанять носильщика с тележкой. Платьев слишком много, я не могу тащить эту охапку по грязным улицам.

–Может быть, нам поискать еще какие-нибудь краденые вещи? Или что-то, что могло бы пригодится Опере? Вы сказали, что у Арвене’ан не было родных, а меррем Надаран, насколько я понимаю, не нужно имущество покойной.

–Перчатки,– быстро сказал Пел-Тенхиор.– Вы не поверите, насколько быстро у нас заканчиваются перчатки – при том, что их чинят до тех пор, пока есть что чинить.– Подумав, он добавил: – А еще нижние юбки в хорошем состоянии. Знаете, а я рад, что Арвене’ан в каком-то смысле расплачивается с Оперой за свое чудовищное воровство.

–Возмещение убытков,– произнес я.

Он рассмеялся.

–Да, пожалуй.

–Я не шучу. Часть моей работы Свидетеля Мертвых – следить за тем, чтобы мертвые возместили ущерб, причиненный ими при жизни, и, в свою очередь, получили возмещение.

Я принялся шарить в комоде. Поиски оказались недолгими. Выдвинув верхний ящик, я увидел ворох ломбардных квитанций, похожий на скопление спящих мотыльков.

–Мне кажется, я знаю, куда подевались все ее украшения.

Пел-Тенхиор подошел ближе.

–О боги,– воскликнул он.– Что ж, это вне пределов нашей компетенции.

–Верно,– мрачно ответил я.– Но, возможно, ростовщики позволят мне сопоставить квитанции с вещами.

–Вам правда нужно это делать?

–Не знаю,– ответил я.– И это значит «да».

Полдня мы возились в комнате Арвене’ан Шелсин, складывая на кровать все, что принадлежало Алой Опере или могло ей пригодиться. Меррем Надаран была рада избавиться хотя бы от части забот. Кроме платьев, напоминавших оперение сказочных птиц, мы забрали перчатки, носовые платки, шелковые чулки и туфли. А еще гребни и шпильки ташин для укладки волос, многие из которых тоже являлись собственностью Алой Оперы, судя по крошечным буквам «АО», нацарапанным иглой.

Пока мы работали, Пел-Тенхиор постепенно рассказал мне множество подробностей о мин Шелсин. Он говорил о ее голосе, который, по его словам, был прекрасным, но не бесподобным.

–Она часто грозилась уйти в Оперу Амало, но там ее никогда не взяли бы на первые роли, и она это знала. Арвене’ан обожала исполнять ведущие партии. Мне кажется, она никогда не простила бы мне того, что я отдал роль Джелсу другой певице – Оторо.

–В Опере должна быть еще одна артистка, исполняющая ведущие партии меццо-сопрано,– заметил я.– Если бы вы слишком часто давали роли женщине из народа гоблинов, об этом писали бы в газетах.

–Вы так считаете?– усмехнулся Пел-Тенхиор.– Меррем Аншонаран ждет первенца, скоро роды. Она работала буквально до последнего. Мы с радостью примем ее обратно.

–Но мин Шелсин вы бы с радостью не приняли?

–Увы.

Немного погодя он снова заговорил:

–Все певцы и певицы обожают сплетничать, в том числе и я. Но Арвене’ан нарочно говорила окружающим обидные вещи, старалась задеть, уколоть. Ей нравилось разжигать ссоры между членами труппы, но самой оставаться в стороне.

–Значит, она причиняла другим боль, но так, чтобы ее нельзя было обвинить в этом,– сказал я, вспомнив одну из своих прихожанок в Авейо.

–Можно и так выразиться,– согласился Пел-Тенхиор, осторожно раскладывая на кровати платье темно-синего бархата с пышными юбками из газовой ткани.– Она терпеть не могла тех, кто видел ее насквозь. Вероятно, именно поэтому Арвене’ан дорожила дружбой девиц из канцелярии, которые приписывали ей несуществующие добродетели.– Он расправил синюю юбку и выпрямился, рассеянно глядя перед собой.– Это костюм из оперы «Маска императрицы ночи», которую мы ставили в честь свадьбы князя Орчениса, как раз перед крушением «Мудрости Чохаро». И Арвене’ан украла его.

–Красивое платье,– сказал я.

–Не знаю, почему меня это так удивляет,– вздохнул Пел-Тенхиор.– Если бы она была хоть немного порядочной, она, для начала, не воровала бы платья из Оперы.

–Возможно, она не относилась к этому как к воровству,– возразил я не слишком твердо, потому что не знал, верю ли своему собственному предположению.

–Вы не знали Арвене’ан. Здесь костюмов на тысячи муранай; готов побиться об заклад, она вовсе не планировала возвращать ни одного из них. Арвене’ан никогда не упускала из рук того, чем ей удавалось завладеть, и по доброй воле не рассталась бы даже с мелкой монетой. И очень хорошо помнила обиды. Она присасывалась к мужчине как пиявка… Наверное, это прозвучит ужасно, но я нисколько не сожалею о ее смерти.