Пообещай лучшую ночь - Марселла Бэлл

дни, когда он был простым тинейджером.

Она была очаровательно податливой и горячей, и часть его всегда будет жалеть, что он не воспользовался случаем.

Хотя этот случай вообще не должен был представиться ему.

Он чувствовал, что все началось еще с того момента, когда заставил ее приехать в Аспен.

Ему не следовало делать этого.

Здесь было слишком уютно, слишком уединенно. Все располагало к близости.

К той близости, которая случилась у него с Мири.

Это было неизбежно с самого ее приезда.

Чтобы успешно и творчески работать, ему нужно было находиться в таком месте, где он мог бы быть самим собой.

И таким местом стал его дом в Колорадо.

Но Мири, с которой он потерял чувство времени, с которой был так откровенен, заставила его понять, что ему слишком уютно здесь.

Здесь он забывал о том, как это рискованно — впускать кого-то в свою жизнь.

Он не искал долгосрочных отношений.

Он ценил женщин, которые не более его стремились к постоянной связи, а просто завязывали короткие отношения, даря друг другу наслаждение и обогащая жизнь очередным опытом.

В отличие от Мири он не стремился создать семью.

Ребенком он потерял не одну, а целых две семьи.

Биологических родителей потерял в четырехлетием возрасте в автомобильной катастрофе.

О них у него сохранились лишь смутные воспоминания.

Нет, это потеря второй, приемной семьи спустя четырнадцать лет исполнила его решимости больше не рисковать.

Он боялся еще раз пережить боль потери.

Ему не нужны были задушевные разговоры.

Его устраивала его работа.

Ему не нужна была близость.

Он хотел оправдать ожидания своих родителей и мирно наслаждаться плодами своего труда.

Так что больше он никогда не пригласит кого-либо из своих коллег в Аспен.

Он вернется к своему уединению. Что-либо другое подвергнет его риску впустить в свою жизнь чувства, которые он отказывался впускать.

Но прошлым вечером, когда Мири ушла спать, он испытывал вовсе не сожаление.

Нет, сожаление, но не оттого, что он впустил ее в свою жизнь.

А сожаление оттого, что он не увел ее в свою спальню.

Прошлым вечером он был готов признать, что ее общество доставляет ему удовольствие.

Но сегодня он напомнил себе, что не имеет на это права.

Он мог быть одним из богатейших людей мира, но из-за него Мири могла лишиться работы. И он не мог допустить этого.

Они ели по большей части в молчании, наслаждаясь превосходной едой и время от времени бросая взгляд в окно, на бушующий океан снега.

— Не похоже, что буря ослабевает, — заметила она, и он покачал головой.

— Нет, не ослабевает. И прогнозы не утешительны.

Она облизнула губы.

— Это просто невероятно. Такое впечатление, что весь мир за стенами дома исчез.

Он кивнул и посмотрел в окно.

Было легко представить, что они оказались в изолированном мире, где были единственными людьми.

Она указала на свою пустую тарелку.

— Еда была восхитительной. Просто потрясающей. Как в ресторане. — Она взяла со стола бокал с шампанским. — Спасибо.

— Я рад, что вам понравилось. Я передам повару ваши слова.

— У вас достаточно большой штат прислуги, чтобы приготовить все это, но тем не менее я никого из них не видела.

Он с улыбкой пожал плечами:

— Здесь много места, и я нанимаю людей, которые знают свое дело.

— Вы любите простор, да? — спросила она, невольно возвращая их к опасной интимности.

Она понимала, что задает слишком личный вопрос?

Он сомневался в этом.

Она лишь поддерживала разговор.

Но и вчера все началось с простого разговора.

— Лос-Анджелес огромен, и все же там мало простора, — сказал Бенджамин, тщательно подбирая слова. — Меня здесь привлекает контраст. Бескрайние леса, где люди знают свое место.

— Знают свое место?

Встретившись с ней взглядом, он ответил:

— Я имею в виду, где люди чувствуют свою беззащитность перед силами природы.

В Лос-Анджелесе было слишком легко поверить, что успех и богатство дают людям власть над природой, но это было не так.

Но Мири была типично калифорнийской девушкой.

Был ли у нее шанс познать эту истину?

Бенджамин пристально смотрел на нее, пытаясь понять это.

Но ее ответ был уклончивым.

Мириам улыбнулась.

— Странно. Я ожидала, что вы скажете что-нибудь типа «я повелитель гор».

Он покачал головой:

— Женщина, которая вырастила меня, перевернулась бы в могиле от такого высокомерия. В шестидесятых она была хиппи. И уважение к природе было ее пунктиком. Я продолжаю напоминать вам, что я не всегда был одним из богатейших людей мира.

Она приподняла бровь.

— Невозможно представить, что вы были обычным человеком.

Он тоже приподнял бровь.

— Самым обычным, во всех отношениях.

— Сомневаюсь. На вас просто написано, что вы родились с серебряной ложкой во рту.

Наслаждаясь блеском ее глаз, он сказал:

— Если под этим вы подразумеваете, что я учился в хороших школах, не буду этого отрицать.

Она фыркнула.

— Я имела в виду частные школы и новенькую машину по достижении шестнадцати лет. Вы, должно быть, были избалованы и даже не замечали этого.

Бенджамин рассмеялся, но тень промелькнула в его глазах.

Он на самом деле был избалован, но в основном любовью и привязанностью.

За что он был благодарен судьбе.

Не многие из дважды осиротевших могли сказать себе это.

Но от этого еще тяжелее было вспоминать хорошие времена.

— Я знаю, что мне повезло в жизни. Но моя машина не была новенькой. Это была десятилетняя «субару», на которую моя мама согласилась лишь из-за ее относительной безопасности.

Мири расхохоталась.

— Не могу представить вас в «субару»!

— Что еще хуже, это был микроавтобус, — сказал он, наслаждаясь ее удивлением. — Представьте меня, тощего подростка, за рулем отделанного деревом микроавтобуса!

Она покачала головой и подняла руку, отказываясь верить ему.

— Стоп! Это слишком ужасно!

— Точно. Типичный американский подросток.

Все еще смеясь, она огляделась по сторонам.

— Поздравляю! Вы достигли многого.

Она была умна, забавна и решительна — все, что его отец говорил ему искать в женщине, — и он с удивлением осознал это.

Бенджамин думал о своих родителях за прошедшие двадцать четыре часа чаще, чем за последние несколько лет.

Это было из-за Хануки или из-за Мири?

Обычно он старался держать эти воспоминания при себе.

И все же она заставила его говорить о них.

Он пожал плечами:

— Действительно, многого.

Она нахмурилась.

— Вам очень их не хватает? Ваших родителей.

Он коротко кивнул.

Конечно, ему не хватало их. Глупо было бы отрицать это, потому что скучать по любимым людям — это нормально. Но его потеря не преследовала его. И свидетельством тому было