Воды Дивных Островов - Уильям Моррис

Сюда-то, навстречу ладье, и поспешает ведьма: она бежит вдоль берега, юбки её развеваются во все стороны, а в руке поблёскивает увесистый короткий меч. Оказавшись напротив ладьи, колдунья замедлила бег и закричала прерывающимся голосом, с трудом переводя дух:

Но увидела ведьма, что Посыльная Ладья не внемлет её словам, ибо не ведьмина кровь пробудила ладью к жизни, но кровь Заряночки. Тогда воскликнула колдунья: «О дитя, дитя! Произнеси заклинание и вернись ко мне! Ко мне, что взрастила тебя, и любила тебя, и на тебя уповала! О вернись, вернись!»

Но как могла Заряночка внять её мольбе? Она видела тесак, и то, что позабыло сердце девушки, отлично помнила её плоть. Девушка сидела неподвижно и даже головы не повернула в сторону ведьмы.

Тогда с уст колдуньи сорвался безумный вопль, и воскликнула она: «Так убирайся же прочь, нагая и отверженная! Убирайся, нагая дурочка! И возвращайся сюда, побывав в руках у тех, кому жалость неведома! Ах, лучше было бы для тебя умереть от моей руки!» С этими словами ведьма раскрутила над головою тесак и метнула его в Заряночку. Но ладья уже развернулась к мысу Зелёного Острова и теперь стремительно удалялась, так что Заряночка расслышала последние слова колдуньи только наполовину, а тесак, сверкнув в воздухе, упал в воду далеко за кормой.

Ведьма осталась стоять на месте, размахивая руками и издавая нечленораздельные вопли; но Заряночка более не видела её, ибо ладья обогнула мыс Зелёного Острова, и перед глазами девушки открылось Великое Озеро – бескрайняя и безбрежная водная гладь под летними небесами. Время же было полдень.

Так скользила Заряночка по озёрной глади, удаляясь от Обители Неволи; и вполне могло оказаться, что плыла она навстречу смерти: нагая и беспомощная, без огня и без пищи, во власти колдовских чар. Однако припомнила она речи хозяйки леса о том, что суждено им снова встретиться, и приободрилась; и порадовалась тому, что добилась-таки своего и сбросила оковы рабства, и коварство ведьмы уже не коснётся её. Немало думала Заряночка о лесной матушке, и всё с любовью, и гадала, узнала ли та уже о судьбе беглянки, запалив волосок от её локона; тут девушка поглядела на прядь волос Абундии и поцеловала её.

Весь день Посыльная Ладья стрелою мчалась вперёд, и девушка не видела впереди ни земли, ничего другого, о чём стоило бы рассказать. Различал её взгляд только волны да небо, да знакомых озёрных птиц, вроде лысухи, дикой утки да цапли; порою лесной голубь стремительно проносился мимо, держа путь от одного берега к другому; встретились ей также два кречета, да скопа, да высоко в небе пролетел по своим делам огромный беркут.

Одна-одинёшенька, девушка не смыкала глаз весь день; но вот солнце село, и настала ночь; и спустя несколько часов бедняжка уснула от усталости; но ещё до того, как сгустились сумерки, померещилось ей, будто у самого горизонта на воду легло неподвижное синее облако.

Всю короткую ночь Заряночка проспала крепким сном и пробудилась оттого, что лодка обо что-то ударилась. Открыв глаза, увидела девушка, что чёлн пристал к земле и солнце только что взошло. Она поднялась на ноги и несколько мгновений гадала, где находится; и увидела она, что нага, и не могла понять, что это значит. Потом она распустила волосы и встряхнула ими, так что густая волна окутала девушку словно плащом; а затем оглядела незнакомую землю, и показался ей край этот дивным и отрадным. Пестреющие цветами травы сбегали к самой воде: сперва глазам открывался зелёный луг, где тут и там высились старые, раскидистые деревья; далее начинались склоны, отведённые под виноградники и фруктовые сады, и цветочные кущи; а сверху глядел на это всё великолепный Белый Дворец, резной и роскошный. Вместе с солнцем пробудился лёгкий ветерок и донёс до Заряночки благоухание сада; и тёплым показалось ей дуновение после пронизывающего холода бескрайней водной глади. Обернувшись же к озеру, никакой другой земли она не увидела.

Заряночка сошла на берег, в высокие мягкие травы, и некоторое время оглядывалась по сторонам, но так и не увидела ни тени существа человеческого. Усталость по-прежнему владела ею; всё тело бедняжки ныло оттого, что пробыла она так долго на жёстких досках лодки; потому Заряночка прилегла на траву, радуясь её ласковому прикосновению; и вскорости снова уснула.

Пробудилась она, когда солнце стояло ещё невысоко, а утро только начиналось; однако девушка поднялась на ноги, весьма освежённая недолгим сном. Она повернулась в сторону холма и роскошного дворца и увидела, что кто-то идёт к ней через луг, а именно – женщина в сверкающем золочёном платье; когда приблизилась незнакомка, Заряночка разглядела, что та молода и красива, высока, с белоснежною кожей и карими глазами; легко и весело ступала она по зелёной траве, и ветер играл её длинными, рыжими волосами, разметав их в разные стороны.

И вот подходит эта дама к Заряночке, и в глазах у неё отражается удивление; и приветствует она девушку добрым словом и спрашивает об имени; и назвалась Заряночка, как есть; и молвила вновь пришедшая: «Что за дело привело тебя сюда, нагую, одну-одинёшеньку, в этой зловещей ладье?» При этих словах задрожала Заряночка, хотя незнакомка говорила с нею ласково, и молвила: «То долгая история; сама судьба пригнала меня сюда, и ещё несчастье, и не ведала я, куда направляюсь. Но неужели не найдётся для меня доброго приёма в этом прекрасном краю? Я вовсе не неумеха какая; и готова я прислуживать последней из служанок и лучшей участи просить не стану, ежели уж так суждено». Отвечала незнакомка: «Может статься, к этому и придёшь ты; только нелёгким покажется тебе рабский удел. Боюсь я, ждёт тебя здесь дурной приём». Молвила Заряночка: «Не скажешь ли мне, почему так?» Отозвалась дама: «Мы знаем твою ладью; именно на этом судне приплывает сюда то и дело сестра госпожи нашей Королевы, в чьих владениях ты ныне оказалась; а живёт Королева вон в том белом дворце, и мы у неё в услужении. Сдаётся мне, что не с её дозволения явилась ты сюда, ибо тогда иначе бы ты выглядела; и на то похоже, что бежала ты от своей госпожи. Потому опасаюсь я, что отошлют тебя назад к твоей помянутой госпоже спустя некоторое время, и время это обернётся для тебя немалыми муками – как для души, так и для тела».

Сердце Заряночки дрогнуло, и побледнела она и задрожала, но молвила: «О, дорогая леди, нельзя ли мне в таком случае покинуть остров тем же путём, каким прибыла я сюда, – так, чтобы Королева не прознала? – после того, как дала бы ты мне ломтик хлеба, ибо голодна я». Отозвалась облачённая в золото дама, глядя на гостью жалостно: «Нет, девушка, нет у меня иного выбора, кроме как отвести тебя к нашей госпоже; ибо, скорее всего, она тебя уже углядела сверху. Ибо Королева наделена зрением гораздо более острым, нежели пристало смертному. Но что до еды, погляди! – поспешая сюда, я захватила с собою белый хлебец, а с ним и сыра; ибо подумалось мне, что гостья, верно, проголодалась». И она протянула девушке снедь. Заряночка взяла хлеб и сыр, и расцеловала золочёной даме руки, и не смогла сдержать слёз, но прямо за едою и разрыдалась.