Краткая история денег - Андрей Остальский

В итоге на пике инфляции денежная масса достигла 26-значной цифры и самая крупная банкнота имела «достоинство» (уж не знаю: применимо ли здесь такое слово!) в – наберите побольше воздуха – 100 миллионов бил-пенгё (бил – это от слова «биллион», то есть миллиард). 100 миллионов миллиардов, кажется, получается, что ли…

Историк экономики Глин Дэвис, впрочем, считает по-другому (по европейской системе) – у него получается, что билпенгос – это уже триллион, в таком случае номинация банкноты – 100,000,000,000,000,000,000 пенгё!

Примерно один фунт стерлингов по тогдашнему курсу – хотя курс в таких ситуациях дело уже совсем условное – лучше через масло мерять или сигареты. Что, впрочем, и происходило в реальности. Вскоре пенгё вовсе заменили на форинты – прежняя валюта исчерпала все, даже свое имя.

Но если таковы ужасы инфляции, то что же тогда плохого в дефляции? Ведь если она – нечто противоположное, то она означает снижение цен на товары и услуги. Просто как при товарище Сталине!

Так-то так. Но вот беда: ведь каждый из нас не только покупатель, но и продавец. Мы все непременно чем-то торгуем – нашим трудом, например. И если дешевеют товары, то дешевеет и наш труд. А деньги, наоборот, дорожают. Предлагаемый вами товар – ваш труд – уже не в состоянии купить вам денег. Или вообще не в состоянии, или для начала недостаточно. Вы, не будь дураком, резко сокращаете потребление! Но и все остальные не дураки – а потому начинается цепная реакция не-потребления. А значит, товары и услуги предпринимателей и торговцев не находят сбыта. Компании разоряются, они увольняют работников, уволенные бегут забирать сбережения из банков, и те, соответственно, банкротятся, закрываются… Замыкается тот самый порочный круг.

Помните, конечно, что сделало российское правительство в 98-м – немедленно резко девальвировало рубль, заполнило страну дешевыми деньгами, объявило дефолт, то есть остановило выплаты по долгам.

Дешевые деньги – значит, дорогие товары, сумасшедший рост цен. Помните, как все проклинали тогда российское правительство – и было за что. Во-первых, за то, что довели дело до столь острого кризиса (одни спекуляции ГКО чего стоили!) и соответственно, лишили людей накоплений, а многих – надолго – заработка. Во-вторых, темнили, ничего толком не объясняли, когда кризис разразился. В-третьих, не продумали, не разработали никакой целостной программы поддержки – ни населению, ни банкам, ни промышленности. И всё же – всё могло бы кончиться гораздо хуже.

Казалось бы, американская экономика начала 30-х была гораздо здоровее, сильнее российской 98-го. Долгов, например, таких ужасных не было. Промышленность была в целом в хорошей форме, да и сельское хозяйство тоже. И если бы правительство США действовало бы «по Кейнсу», то есть примерно так, как Россия почти семьдесят лет спустя, то Великую депрессию можно было предотвратить. То есть кризис все равно был бы болезнен (как он был болезнен в России в конце 90-х), но никаких грандиозных эпитетов вроде «Великого» в истории, может, не удостоился бы…

Смотрите, какая в Америке сложилась тогда картина: потребитель действительно не покупает товаров, потому что у него недостаточно работы или вовсе ее нет, как нет и никакой уверенности в завтрашнем дне. К тому же если у него имеются кое-какие накопления под матрасом, то он не спешит их тратить – ведь надо позаботиться о черном дне, и к тому же цены все время снижаются, деньги под матрасом растут. Есть смысл подождать!

У мелкого лавочника – проблема со сбытом товаров, их не покупают, поэтому он не заказывает новых ни у фермеров, ни у мануфактуры.

У фермеров, соответственно, возникает проблема со сбытом продовольствия.

У заводчиков – с продажей товаров промышленного производства.

Многие из тех, кто был должен банку, объявили дефолт – у банков проблемы с ликвидностью. А потому все, кому в свою очередь должен банк (то есть у кого там деньги на счету, а таких немало), бегут забирать наличность и прятать ее под матрас.

Ну и, наконец, не забудем тысячи мелких и крупных игроков на бирже. Привлеченные легкими барышами 20-х годов, эти игроки взяли в долг у банков миллиарды долларов. Биржа рухнула, и значительную часть этих миллиардов пришлось списывать! Не забудьте, в игры эти оказались вовлечены сотни тысяч, если не миллионы простых американцев, набравших долгов. Банкроты – банки, и банкроты – игроки. Тысячи банков обанкротились за годы Великой депрессии!

Но подведем итог: в стране полно желающих купить товары – но у них нет денег! И полно желающих этими товарами торговать, но они не могут – нет «капусты»! Полно промышленных мощностей – но они простаивают, потому что товар не продать и, стало быть, нечем платить зарплату рабочим. Полно рабочих рук, но рабочие сидят дома или стоят в очередях у бирж труда. Оставшиеся без заработка не могут покупать. Круг замкнулся. Экономика остановилась, хотя в ней есть все, чтобы нормально функционировать. Всё, кроме одного.

Во всех сегментах этого порочного круга не хватает только денег – рабочим, лавочникам, заводам и банкам. Деньги сломались! Кровь экономики не течет или течет крайне медленно.

Выход вроде бы очевиден – если денег катастрофически не хватает, то дайте их экономике!

Но как велик, как гениален Кейнс! Безусловно. Кто бы спорил…

Несколько упрощая, рецепт Кейнса сводился к следующему. Никакого, конечно, золотого стандарта (помните, у него с ним старые счеты!). Наводнить экономику легкодоступными дешевыми деньгами, через государственные заказы обеспечить максимально возможную занятость, дать людям заработки, слишком высоких зарплат не допускать, чтобы не откладывали, не поощрять накопление, поощрять потребление, инвестировать государственные деньги в промышленность, даже если все эти меры означают существенный рост дефицита госбюджета. Неважно; все это когда-нибудь выровняется. И выровняется тем быстрей, чем скорее восстановится покупательная способность населения и потекут в экономику инвестиции.

Спрос, спрос, спрос! Вот главный лозунг и рецепт Кейнса. А предложение не заставит себя ждать.

То есть полный переворот, революция в экономической мысли! Опровержение классиков, упиравших всё больше на предложение (они считали: если создать условия для повышения производительности, эффективности, наращивания объемов предлагаемых товаров и услуг, то и спрос уж сам собой найдется).

Вскоре Кейнс, которого недавно еще за городского сумасшедшего держали, будет объявлен одним из самых главных «пророков» в истории мировой экономики.

Но вот вопрос: пришел ли бы Кейнс к своей знаменитой теории, если бы не конкретные обстоятельства Великой депрессии и не специфика предвоенной Европы? А если бы даже и пришел, то получила ли бы она такое всеобщее признание? Очень сомневаюсь. При том что Кейнс, без сомнения, обладал блестящим аналитическим умом и многое сумел разглядеть, чего не удавалось никому до него.

Разумеется, Кейнс не был шарлатаном и, в отличие от Маркса, вовсе не подгонял экономическую теорию под политику. К своим выводам пришел, не глядя в потолок, а опираясь на достаточно серьезные статистические данные и математические выкладки.