Капля света - Ольга Егорова

Но появился Павел, и все в жизни изменилось. Только потом Рита осознала, что все годы, предшествующие этой встрече, она и не жила вовсе, а просто готовилась жить. Изучала, так сказать, теорию. И только там. на берегу, внезапно поняла: репетиция окончена. Теперь начинается настоящая жизнь…

Тридцать лет счастья — долгий срок. Пожалуй, не каждому в жизни такое выпадает. А ей вот выпало, но тем больнее теперь расставаться с этим счастьем, которое стало таким привычным, таким домашним. Как белый пушистый котенок, оно приютилось у них в доме и чувствовало себя вполне комфортно. И вот теперь… Почти два месяца назад это случилось. Да, кажется, именно в тот вечер, когда муж пришел с работы весь промокший. В тот вечер Павел попал под дождь…

Павел и раньше попадал под дождь. За тридцать лет муж несчетное количество раз приходил домой промокший, потому что он хронически забывал дома зонт. И на работе он, бывало, задерживался. И после работы иногда заходил к приятелям или к родителям. Всякое случалось за тридцать лет. Рита никогда не волновалась, дожидаясь его дома. Врожденная, практически безошибочная интуиция подсказывала ей: с мужем ничего не случилось. Рита доверяла своей интуиции. У нее были на то основания.

Когда-то совсем давно, когда была Рита еще девчонкой, забавы ради одна подруга матери научила ее особенным образом раскладывать карты — так, чтобы потом можно было по ним прочитать будущее. Звали ту подругу тетей Леной. Показала нехитрую раскладку, объяснила значение каждой карты. Рита долго сидела с картами, пока мать с подругой занимались своими делами. Потом, ближе уже к вечеру, тетя Лена собралась уходить.

— Может, погадаешь мне на прощание, Рита? Предскажешь дорогу?

— Предскажу, — кивнула восьмилетняя Рита, улыбнулась. Перетасовала карты, потом тетя Лена, как полагается, сняла их своей рукой. Рита пасьянс разложила и ахнула: почти одни только пики выпали, а это значило, что дорога тете Лене предстояла какая-то слишком трудная. И туз пиковый острием вниз — это вообще предвестием смерти считалось…

— Да, Ритуля, нагадала ты мне, — рассмеялась тетя Лена, — впору на тот свет собираться!

Тетя Лена смеялась, а Рите почему-то было жутко. Просто вдруг почувствовала Рита, что карты не врут… Тетя Лена ушла, а Рита долго не могла заснуть, ворочалась в своей постели, все думала, пыталась как-то осмыслить странное предчувствие, родившееся в душе. А на следующий день утром они узнали о том, что тетю Лену сбила машина. Правда, не умерла она, живой осталась, но только чудом. Три недели в реанимации, между жизнью и смертью.

С тех пор Рита ни разу не брала карты в руки. Испугалась так сильно, решив, что, возможно, это она тогда беду накликала. Не стала бы предсказывать — может, и не случилось бы ничего. Детский страх сохранился на всю жизнь — тем более что в течение жизни Рита неоднократно убеждалась в том, что странные предчувствия, которые время от времени ее посещают, практически всегда оказываются пророческими, сны — вещими… И ничего с этим поделать невозможно.

Правда, не настолько часто это с Ритой случалось. В последний раз вещий сон она видела перед смертью отца. Произошло это почти пять лет назад, и с тех пор все было спокойно… Вплоть до того вечера, когда Павел пришел с работы домой промокший.

В тот вечер все было иначе…

Она еще с утра, провожая Павла на работу, испытывала какое-то тоскливое предчувствие. Отмахнулась от него, объяснив свое взвинченное состояние переменой погоды. В тот день на самом деле резко как-то похолодало. Она проводила мужа и попыталась заняться привычными домашними делами. В тот день ей не нужно было торопиться на работу: ее смена в больнице была вечерней. Но все валилось из рук, ничего не получалось, и даже у плиты она не чувствовала привычного вдохновения. «Глупость какая, — отмахивалась она от своих предчувствий, — ну что с ним может случиться? Машину он водит прекрасно, за пятнадцать лет стажа ни одной аварии, даже ни одной царапины! На сердце никогда не жаловался, и давление тоже…» Так она успокаивала себя до обеда, а после обеда не выдержала и позвонила, на кафедру. Та ей сказали, что Павел Алексеевич в данный момент проводит какой-то спецкурс, и Рита ненадолго успокоилась. Был четверг — самый загруженный день у Павла, обычно по четвергам он приходил в половине девятого. Мог задержаться минут на пятнадцать—двадцать… В девять часов она уже обзвонила всех — и родственников, и знакомых. Никто его не видел. Снова позвонила на кафедру, но там ей уже не ответили. В очередной раз пожалела о том, что до сих пор не купил себе Павел мобильный телефон… Оставалось только ждать, и она села у окна, остановив задумчивый взгляд на стекающих по стеклу каплях.

Спустя почти два часа она заметила, как завернула с дороги на расположенную поблизости от дома автостоянку его машина. От сердца отлегло: теперь она по крайней мере знала, что с ним ничего не случилось. Она почти успокоилась, но этот период спокойствия был таким недолгим… Потом, когда промокший до нитки муж позвонил в дверь, ей стоило только взглянуть в его глаза, чтобы понять: она успокоилась слишком рано. Павел постоянно повторял: «Ничего, ничего не случилось, Рита», — и это смущало ее еще больше, потому что она видела, что он говорит неправду. Впрочем, спустя несколько дней она сама догадалась о том, что произошло.

Рита никогда не читала дамских журналов. И популярных пособий по психологии тоже не читала. Ей ни к чему было знать, по каким конкретным особенностям поведения женщина может уличить мужа в измене. Не нужно было заполнять глупые тесты. Да, Рита заметила, что Павел стал уделять больше внимания своему внешнему виду, что он стал задерживаться на работе гораздо чаще и дольше обычного… Хотя никаких подозрительных звонков дома не раздавалось, и запаха женских духов от мужа она ни разу не почувствовала. Но дело было не в этом. Дело было в нем самом — в том, как сильно он от нее отдалился. Самый родной, самый близкий в течение долгих лет жизни человек стал абсолютно чужим. Расстояние, которое теперь отделяло их друг от друга, невозможно было измерить…

Каждый день, каждый час она чувствовала, как стремительно увеличивается это расстояние. Его отсутствующий взгляд, его голос — все говорило о том, что сейчас он не с ней. Павел был дома с Ритой, но Рита чувствовала, что на самом деле она одна. А он, ее муж, где-то… Теперь каждый вечер она ждала его с тревогой. Каждый вечер она ждала и надеялась, что Павел вернется прежним. Но дни проходили за днями, а ничего не менялось.

Проснувшись однажды ночью от кошмара, Рита увидела, что мужа нет рядом. В кухне горел свет, чувствовался запах дыма… Почему-то именно той ночью она и осознала совершенно четко: скоро наступит тот день, когда Павел уйдет от них. Они останутся вдвоем с Сережкой, а Пашки в ее жизни больше не будет.

И теперь ей не оставалось ничего другого, как ждать наступления этого дня. Ждать, безвольно опустив руки, потому что другого выхода она не видела. Следить за мужем, устраивать ему скандалы, угрожать или падать перед ним на колени, умоляя остаться, — все это было не про нее, не про Риту. Рита всегда была гордой. Хотя теперь для того, чтобы остаться гордой, ей приходилось прикладывать так много усилий! Потому что отчаянно хотелось порой, забыв о гордости, устроить скандал, расплакаться, упасть на колени и прокричать сквозь слезы: «Не оставляй меня! Прошу, не оставляй! Я не смогу жить без тебя, Пашка!»