Ментовский вояж: Везунчики. Рейдеры. Магелланы - Рустам Максимов

Далее Ковалёв рассказал, как продвигается работа по организации отделения полиции в нашем анклаве. Как я и полагал, мой бывший напарник начал с главного – с решения вопроса кадров. Капитан пообщался практически со всеми беженцами с верховий Амазонки, которые находились в местном госпитале, и подобрал себе парочку кандидатов в помощники, имевших кое-какой опыт работы в органах.

Бывший старлей, лет пять назад уволившийся из полиции, имел тяжёлое ранение в ногу, и, по словам наших врачей, ему светила сильная хромота на всю оставшуюся жизнь. Полная дамочка средних лет до двух своих декретов работала в УФМС, имела навык обращения с оружием и не боялась никакой работы. Женщина вот уже год, как развелась с бывшим мужем, полностью погрузившись в воспитание парочки малолетних дочек. Молодая мать сразу же, не раздумывая, согласилась на предложение работать во вновь создаваемом отделении, несмотря на наличие детей. За девочками, по словам женщины, могла присмотреть бабулька, к которой определили на постой эту семью из трёх человек. В общем, кадровый вопрос потихоньку решался, и Ковалёв перешёл к другой теме, про которую мы, честно говоря, уже успели подзабыть.

– Ну, а это я нафоткал на борту «Дристанина», – передавая мне айфон, произнёс капитан. – Если сравнить с тем, что было на траулере – почерк один и тот же, один в один…

– Где-где ты нафоткал? – заглянув было мне через плечо, Руслан с изумлением воззрился на Ковалёва. Марк удивлённо вскинул брови, Александр едва не подавился куском шашлыка, а Зеленцов с Григорьевым захохотали во весь голос. Отец и сын Нидеррайтеры переглянулись между собой: Вольфганг принялся переводить Гельмуту смысл нового русского слова. – Что у нас за «Дристанин» такой выискался?

– Да яхта эта шведская, «Дрис-ти-ге-тен», – под хохот некоторых товарищей по слогам произнёс Михаил. – Чего ржёте, как лошади? Название длинное, заковыристое, вот Сева и сократил. Сократил и переименовал.

– Всеволод, видать, никогда не слышал поговорку: как вы яхту назовёте, так она и поплывёт, – покачал головой Руденко. – Было бы справедливо назначить Кутейкина командиром этого самого «Дристанина» – чтобы осознал и покаялся.

– Сухонин назначил ВРИО командира Кадкина – тот неплохо шарит в морских делах, – уточнил мой бывший напарник. – А вообще, экипаж ещё толком и не набрали – Эрик Робертович хотел было уговорить японцев перейти на катер, но те не желают уходить со своего «Дзуйкаку», и всё тут.

– Самураев можно понять: траулер – это всё, что у них есть своего в этом мире, – хмыкнул Руслан, переводя взгляд на экран айфона. – Хорошо сфоткал, Миша… Мда, а нам, парни, похоже, пора создавать дактилоскопическую базу данных по здешним фредди крюгерам.

Действительно, фотографии отпечатков огромных ладоней получились на славу – бери и сравнивай с предыдущими снимками, столь же кровавыми и впечатляющими своими размерами. Вновь бросилось в глаза то, что отчётливо видимые папиллярные линии имеют странный рисунок – состоят из множества мелких треугольников, образующих самую настоящую сетчатку. Хотя я и не являлся экспертом-криминалистом, подобного никогда не видел и полагал, что такого не может быть ни у одного человека.

…По логике получается, что местные маньяки-потрошители трёхметрового роста не являются людьми в нашем понимании этого слова, – как бы я ни пытался отогнать эту нехорошую мысль, иного варианта на ум не приходило. – Чёрт, не догадались взять отпечатки пальцев у тех серых типов. А ведь запросто могли бы сфоткать их ладони, но… Ядрёна-матрёна, кто же знал, что кровожадные голиафы разгуливают здесь, словно девки по променаду?

– Ладно, парни, оставим эту загадку «на потом», – произнёс я, поворошив ладонью причёску, словно хотел изгнать из головы нехорошую мысль о страшных гуманоидах. Нехорошая мысль в ответ мысленно показала язык и нырнула куда-то в глубину подсознания, чтобы затем всплыть в самый неподходящий момент. – Яхту переименуем – это не проблема… Миша, а что там за тема с дагестанцами? Никитин на тебя ссылается…

– Всё-таки «настучал» Василий, не удержался, – усмехнулся Ковалёв. – Как говорится, всё новое – это хорошо забытое старое. Народ подсказал одну идейку, а найти людей и организовать работы оказалось не столь сложно, как кажется.

– Не «настучал», а довёл до сведения, – улыбаясь, уточнил я. – Давай, давай, не тяни котовского, рассказывай.

– Да чего там особо рассказывать, – махнул рукой капитан. – Услышал, как бабульки вещают молодому поколению про войну, и вспомнил про репродукторы. А дальше – дело техники…

Ковалёв поведал, как он за пять минут сагитировал главу администрации поддержать идею, как раздобыл необходимое оборудование, как уговорил одну из местных девушек стать диктором. Последнее оказалось наиболее сложным, так как восемнадцатилетняя Елена недавно потеряла всю свою семью, находилась в глубокой депрессии и уже пыталась покончить жизнь самоубийством. За девушкой присматривали соседи, точнее, две соседки пенсионного возраста, но никто не мог дать гарантию, что она не повторит попыток суицида. Елену быстренько переселили в дом Никитиных, где располагался штаб ополчения, и где девушка могла находиться под наблюдением практически все 24 часа в сутки. Михаилу в своё время пару-тройку раз удалось уговорить потенциальных самоубийц не делать последний шаг на тот свет, и я был уверен, что капитан не упустит несчастную девчонку.

Сводки местного «Совинформбюро» передавались каждые три часа четыре раза в день, сразу же нанеся поражение слухам и сплетням, царившим в Данилово с момента катаклизма. Народ воспринял нововведение «на ура», а администрация посёлка с облегчением перевела дух – больше не надо было отрывать людей от работы, чтобы довести до них какое-нибудь решение власти. Более того, Вышинский, наверное, лучше остальных понимавший необходимость ликвидации информационного вакуума, попросил ван Клейста о предоставлении сводок с фронта. Точнее, с фронтов, дважды в день, утром и вечером. Бельгиец малость обалдел от данной просьбы, но пообещал, что штаб «солдат удачи» будет готов к сотрудничеству в информационной сфере.

– И самое главное – теперь можно предупреждать людей об опасности буквально через пару минут после обнаружения угрозы, – завершил свой рассказ мой бывший напарник. – Есть мысль подключить к вещанию Замятино и другие уголки анклава, которые обживают бывшие беженцы. Никитин, кстати, планирует использовать линии телефонной связи по их прямому назначению.

Завершив деловые беседы, совмещённые с вечерней трапезой, мы разошлись по своим комнатам. У меня имелось ещё одно неудовлетворённое желание, но оказалось, что Марина уже спит, и я не стал беспокоить свою рыжеволосую красавицу. Лёг рядом, повернулся на бок, с наслаждением обнял женщину левой рукой и приготовился отойти ко сну. Моё мужское естество взбунтовалось было против незапланированного визита птицы обломинго, и активно протестовало, не давая уснуть.

Неожиданно выяснилось, что Марина не спит, а лишь притворяется спящей: девушка в прямом смысле этого слова ощущала моё рвущееся наружу желание, потихоньку возбуждаясь от осознания данного факта. Женщина осторожно передвинула мою руку так, чтобы мои пальцы соприкоснулись с набухшими сосками, затем сдавленно застонала, выдав себя. Дальнейшее было делом техники, благо «техника» та оказалась полностью подготовлена к подобному повороту событий. Спустя какое-то время мы с Мариной умиротворённо задремали, обнимая друг друга, довольные и удовлетворённые, как вдруг… птица обломинго разрушила все наши планы.