Пришельцы ниоткуда - Франсис Карсак

– Какого черта ты там делаешь? Не иначе как душ принять хочешь? – Морис! Это был Морис! – Еще и кувшин пробил где-то! Да что с тобой, парень?

Он помог мне дойти до пещеры, усадил. Я дрожал как осиновый лист, лепетал что-то, не в состоянии объясниться. Исчезнув на минуту в палатке, мой друг вернулся с коньяком, который мы расходовали крайне бережливо, и налил мне целый стакан. Прошло добрых полчаса, прежде чем я начал изъясняться более или менее внятно.

Морис добродушно расхохотался. Уже вовсю бушевала буря, дождь лил ручьем, свежесть наполняла пещеру, успокаивая мои нервы.

– Не знал, что ты так боишься грозы, – сказал он. – Да и фантастики надо читать поменьше!

– Но как же пробитый кувшин?

– А ты никогда не замечал, что там, где мы всегда сидим, прямо над склоном, острый край скалы обращен к тропинке? Нужно бы расколоть этот камень кувалдой. Вероятно, в спешке ты зацепился за выступ кувшином и пробил его. Завтра посмотрим, и могу поспорить, что обнаружим на скальной породе какие-нибудь следы металла. Но, должен признать, ты меня здорово напугал!.. Когда я увидел тебя там, при свете молнии, съежившегося под деревом, словно хищник…

На следующий день мы осмотрели скалу и действительно обнаружили то место, где на ее острый край напоролся кувшин.

– Так это была всего лишь галлюцинация? – спросил Виллар, психиатр. – Тогда это один из самых интересных случаев, какие мне известны. И как долго она длилась?

– Не знаю. Морис уверял, что с того момента, как он услышал мои шаги на склоне, и до того, как он отправился за мной, прошло с полминуты, не более. Я бы сказал, что все длилось минуты три-четыре. Да, это была галлюцинация. Другая гипотеза оказалась бы слишком фантастичной и не объяснила следов металла на скале. Но не важно, галлюцинация или нет: ничего более странного со мной не случалось.

Разговор перескочил на другие темы, мы поболтали о том о сем, но наш хозяин выглядел рассеянным и задумчивым. Я услышал, как он пробормотал в промежутке между двумя репликами:

– Но вот что еще… Когда год спустя мы производили раскопки прямо у входа в пещеру, то нашли там очаги и низенькую каменную стену сухой кладки – ровно там, где я их видел.

С’гами

После наступления сумерек Гам, Ва и Мина́ми почти вместе поднялись над восточной частью горизонта, а вскоре к ним присоединилась и Ганэ, красная луна. Время приближается. Мы приготовили священные пещеры и навалили у входа камни, которые послужат для их замуровывания, когда придет По Атиа, ночь бога. Тюран, старейшина, в присутствии жрецов и вождей прочитал по памяти традиционные слова. Женщины весь день суетились, занося продукты и дрова как можно глубже под землю, для большого праздника. А я, С’гами-охотник, дрожу от радости и страха. От радости, потому что бог вскоре еще раз пройдет по нашей земле, что случается лишь раз в десять поколений, и я при этом присутствую и смогу рассказать об этом моим детям и внукам. Но и от страха, потому что судьба бывает жестокой и Маэми может оказаться избранной! Маэми с ее нежной улыбкой, которая станет моей подругой после больших осенних охот.

Там, на равнине, блестит в ночи лагерь людей неба, они зажгли все свои звезды-пленницы. Впервые чужаки для нашего мира будут здесь, когда появится бог, который приходит с ветром. Я был ребенком, когда они прибыли, но помню, в какой ужас пришли деревенские, когда сверкающий корабль опустился в долине Гир, в пяти тысячах шагов к западу, – жрецы решили, что боги верхнего мира спустились к нам в гости. Потом чужаки выучили язык людей, и мы обнаружили, что они смертны, как и мы сами, только явились из другого мира и пересекли небо, подобно тому как торговцы из Нэбо пересекают море на своих судах. Со своей бледной или черной как уголь кожей они выглядят немного отталкивающе. В том странном краю, по их словам, живут даже желтые. Ни у одного нет, как у нас, насыщенного синего цвета плода риме; волосы черные или желтые, а не фиолетовые. Губы розовые – лишь у женщин другие, но Маэми сказала мне, что женщины мажутся цветным жиром. Они совсем не охотятся, не выращивают бонг и селюр, как мы, но копают землю. Они не ищут железную руду для инструментов и оружия, но раз в лунный месяц нагружают цветными минералами некий корабль, который тотчас же улетает. Эти минералы иногда красивы, но, по мнению наших кузнецов, совершенно бесполезны: что чужаки могут из них делать, кроме безделушек для своих жен? Галереи им прокладывают порабощенные ими пыхтящие и грохочущие металлические демоны, которые пережевывают скалу и дробят ее. Хотя они выше и плотнее нас, никто из них не может следовать за нами в горы или работать целый день в поле, под обжигающим солнцем. Кроме Джека и Пьера.

Джек любит ходить со мной на охоту. Он научился говорить на нашем языке и пользоваться луком, когда жрецы сказали ему, что его извергающее огонь оружие неугодно богам и может распугать дичь своим грохотом. Я научил его загонять му, биферов и гонэ, и однажды он спас мне жизнь, когда разъяренный божум[14] загнал меня в овраг. Он вытащил из-за пояса запрещенное оружие и убил божума, и я ничего не сказал жрецам, потому что Джек – мой друг. Он много смеялся над именем дикого зверя, но не объяснил почему. Сказал лишь, что это имя напомнило ему их древнюю легенду, и посоветовал оставить божумов в покое и загонять только снарков. Но шкура божума – необходимый подарок для того, кто хочет жениться, и в любом случае в нашем краю нет снарков. Может, они есть за морями? Когда пойду в Нэбо, спрошу об этом у торговцев.

Пьер – тоже мой друг, но он странный. Он живет не в лагере людей неба, а один, в просторной хижине из металла, в нескольких тысячах шагов. Он тоже копает землю, но не ради железной руды, как мы, и не ради причудливых цветных камней, которые собирают другие. Он ищет в горной породе странные отпечатки, которые там иногда находят, похожие на морские раковины или кости. Он называет их окаменелостями и однажды объяснил мне, что задолго до людей и животных, которые живут сейчас, были другие, которые исчезли. Иногда он раскапывает почву в старых заброшенных пещерах. Он показал мне обтесанные камни, заостренные, как наконечник копья или нож, вроде тех, которые жрецы берут для жертвоприношений, и сказал, что до того, как мы узнали металл, такими же были орудия и оружие наших предков. Возможно. Торговцы из Нэбо рассказывают, что за океаном люди и сейчас используют оружие из камня. Но торговцы из Нэбо много чего говорят…

И наконец, есть Мэри, подруга Маэми. Волосы у нее желтые, как сухой стебель селюра, а глаза голубые, как бледное весеннее небо. Чужаки говорят, что она красивая, но кожа у нее розовая, как рыбье брюхо. Мэри – дочь Джона, их вождя, всегда сердитого. Он запрещает ей приходить к нам, встречаться с Маэми. Но он не знает, как хитры женщины!