Глиняная Библия - Хулия Наварро

– Да, верю. Если бы его не было, я бы всего этого не выдержал. Именно Бог помогает мне бороться за жизнь.

– Почему ж он тогда не помог матерям этих несчастных детей? – спросил испанец, указывая на Мерседес, Карло, Ганса и Бруно.

Мерседес слушала их разговор, не пропуская ни единого слова и изо всех сил стараясь понять, о чем говорят взрослые. Они ведь говорили о Боге. Когда Мерседес жила в Париже, ее мама иногда водила ее в церковь в Сакре-Кер, которая была недалеко от их дома. Они никогда не находились в церкви долго: ее мама заходила туда, крестилась, что-то шептала – и они уходили. Мама говорила Мерседес, что Бог может защитить ее папу и что они заходят в церковь попросить Бога об этом. Однако ее папа исчез, а им с мамой пришлось скрываться, и Бог им ни в чем не помог.

Мерседес задумалась над словами испанца о том, что Бога нет, и мысленно с ним согласилась. Да, в Маутхаузене не было Бога, уж в этом-то Мерседес не сомневалась. Она закрыла глаза и начала тихонько плакать, стараясь, чтобы ее никто не услышал. У нее перед глазами возник образ ее мамы, погибшей на каменных ступеньках той бесконечно длинной лестницы.

Ее утешало лишь то, что все мужчины, похоже, согласились оставить ее в своем бараке. Ее друзья – Карло, Ганс и Бруно – умоляли их разрешить Мерседес остаться вместе с ними, обещали за ней ухаживать, вести себя очень тихо и ни в коем случае не плакать, чтобы их никто не обнаружил.

В общем, было решено, что она останется в этом бараке под видом мальчика. Ей пришлось вести себя как мальчик, но главное – она старалась быть как можно менее заметной. Если бы ее здесь обнаружили, всех обитателей барака жестоко наказали бы, а она ни за что на свете не хотела причинить этим людям какой-либо вред.

Альфред Танненберг нервничал. Всего через неделю после посещения Маутхаузена Георг позвонил ему из Берлина и потребовал, чтобы они с Генрихом немедленно приехали к нему. Георг не дал никаких объяснений и лишь сказал, что ждет их на следующий день в своем кабинете, причем прямо с утра.

Когда Альфред сообщил начальнику концлагеря Маутхаузен Цирису, что срочно едет в Берлин, тот попытался выведать у него, в чем причина такой спешки. Альфред, конечно, тут же поставил Цириса на место: он, Танненберг, так же, как и его друг Генрих, едет в Берлин по приказу Главного управления безопасности рейха.

На дорогу у них ушла большая часть ночи, и они прибыли в Берлин, когда уже начинало светать. Генрих предложил сначала заехать каждому к своим родителям, чтобы повидаться с ними, а заодно привести себя в порядок, и лишь потом отправиться в Главное управление безопасности рейха. Альфреду эта мысль понравилась: ему очень хотелось увидеться со своим отцом и даже послушать причитания матери, которая наверняка будет охать и ахать по поводу того, что он якобы похудел.

Ровно в восемь утра Альфред и Генрих вошли в кабинет Георга, где уже находился Франц. После нацистского приветствия четверо друзей крепко обнялись.

– Мы проиграли войну, – заявил Георг. – Еще несколько дней – и все рухнет: русские прорвали линию фронта. Гитлер вне себя от гнева, однако войну он уже проиграл и теперь у него в Германии нет реальной власти. Нам необходимо отсюда уехать.

– А Гиммлер? – спросил Альфред.

– Гиммлера я убедил в том, что мне нужно съездить в Швейцарию и встретиться там с нашими агентами. Учитывая, что наши усилия на фронтах не приводили к желаемому результату, я еще несколько месяцев назад уговорил его постепенно начать готовиться к уже очевидному исходу войны. Так что мы, предвидя крах рейха, заранее создали в различных странах сеть агентов, которые подготавливают там почву для прибытия наших коллег.

Георг достал из ящика стола три папки и передал их своим друзьям – каждому по одной. Те тут же их открыли и стали с любопытством рассматривать свои новые документы.

– Ты, Генрих, поедешь в Лиссабон, а оттуда в Испанию. У нас есть хорошие друзья в окружении генерала Франко. Отныне тебя зовут Энрике Гомес Томсон. Твой отец – испанец, но твоя мать – англичанка, и ты не говоришь по-испански, потому что раньше никогда в Испании не жил. Там у тебя указан номер телефона одного из моих лучших людей – агента, который уже давно занимается созданием инфраструктуры, необходимой для адаптации к местным условиям наших людей в том случае, если мы проиграем войну. Это наш старый университетский друг – Эдуард Клеен.

Генрих кивнул, не отрывая взгляда от документов, превращавших его в совершенно другого человека.

– А как я попаду в Лиссабон?

– Ты полетишь туда завтра во второй половине дня на самолете, и я надеюсь, что наши враги его не собьют, – ответил, усмехнувшись, Георг. – Формально ты направляешься в наше посольство в Лиссабоне, в твоей папке лежит приказ о назначении тебя помощником военного атташе. Однако как только закончится война, уезжай из Лиссабона, но при этом заранее свяжись с нашим другом Эдуардом Клееном, чтобы он подготовил все необходимое для твоего переезда в Испанию. Сначала поедешь в Мадрид, а оттуда – куда он скажет. Эдуард неплохо поработал, у тебя в руках – настоящие испанские документы. Их нам оформили наши друзья-франкисты. Нет ничего такого, чего не сделают друзья, если положить им на стол толстую пачку банкнот.

– А меня ты отправляешь в Бразилию… – сказал Франц, разглядывая свой новый паспорт.

– Да. Нам необходимо уехать туда, где нас никто не станет искать, где у нас есть друзья, где местные власти закроют глаза на необычность появления нового человека и не станут допытываться, кто ты такой на самом деле. Бразилия – хорошее место для того, чтобы там укрыться. К тому же там внедрен еще один из моих самых лучших агентов. Он, правда, изрядный кутила, но, как и Эдуард, уже несколько месяцев занимается подготовкой к приезду неких особ, не имеющих ни малейшего желания провести всю оставшуюся жизнь в тюрьме.

– Я не говорю по-португальски, – пробурчал Франц.

– Ну и что? Это хорошее место, Франц, так что не ворчи. Мы не можем все отправиться в одно и то же место. Это было бы не просто неумно – это было бы несусветной глупостью.

– Георг прав, – вмешался Альфред, который был вполне доволен своими новыми документами. Он теперь в любой момент мог стать швейцарцем, швейцарцем из Мюнхена, однако его местом жительства будет Каир.

– А что будет с тобой, Георг? – поинтересовался Франц.

– Как я вам уже сказал, я уезжаю завтра – сначала в Швейцарию вместе со своим дядей, а затем наши американские друзья переправят нас оттуда в свою замечательную страну. Мои родители уедут уже сегодня и поселятся в Швейцарии, но под другими именами и с новыми документами. Что касается ваших родителей, то мне хотелось бы, чтобы вы с ними переговорили и максимум через два часа сообщили мне, что они намереваются делать. Я могу снабдить их поддельными документами, чтобы они смогли переехать в Швейцарию, однако это необходимо сделать прямо сегодня. Завтра меня здесь уже не будет, а я никому не доверяю, кроме самого себя и вас. Итак, у вас два часа, – напомнил Георг. – Поговорите со своими родителями, однако будьте осторожны. Если кто-нибудь вас подслушает и сообщит куда надо, нас всех расстреляют. В общем, через два часа я жду вас здесь.