Прощание с Византией - Алексей Величко

Однако вскоре ортодоксальная оппозиция заявила о себе в полный голос. Святой Марк Эфесский разослал по всем епархиям свое «Окружное послание», в котором жестко критиковал латинские догматы и сам соборный орос. Очень важно, что император и теперь не позволил организовать никаких гонений на противников унии. Святой Марк Эфесский свободно рассылал свои послания и громил латинян. А все попытки папы пресечь эту деятельность результата не принесли.

Деятельность ортодоксов была далеко не безрезультативной: несчастного Митрофана не признавали в столице, не подходили под благословение, отказывались сослужить ему и т.п. Василевс просил сопротивляющихся епископов и великого хартофилакса Михаила Вальсамона хотя бы поминать папу на Литургии, но те отвечали категоричным отказом; уния трещала по всем швам[1098].

В этом же году состоялся Собор в Иерусалиме, на котором присутствовали представители всех остальных патриарших кафедр, кроме, разумеется, столичной. Он низложил Константинопольского патриарха Митрофана, отверг унию и обратился к императору с посланием, в котором отцы Собора просили (требовали?) прекратить церковное общение с латинянами. Попутно они угрожали василевсу малым отлучением от Церкви. Это была неслыханная дерзость и по отношению к царю, и к «Вселенскому» патриарху Митрофану. Объяснимая только тем, что восточные патриархи не находились более во власти Византийского царя и, пребывая под защитой турок, могли позволить себе такие выходки.

В ответ василевс потребовал от епископов, находящихся в столице, анафематствовать Иерусалимский собор, но те отмалчивались или убегали из Константинополя. На этом ресурс возможностей императора иссяк. Он мог давить сколь угодно долго на своих архиереев, но его власть практически не распространялась на славянских архипастырей, в первую очередь русских, сербских и болгарских, категорично отрицательно настроенных по отношению к унии. По самым скромным подсчетам, в этом случае 16 из 67 митрополичьих кафедр, принадлежащих Константинопольской церкви, немедленно ушли бы в раскол[1099].

Конечно, Константинопольский патриарх был сломлен морально и физически. Несчастный Митрофан умер от горя и стыда в 1443 г., а на вдовствующую кафедру был назначен Григорий Маммас (1443—1450), главный интриган против св. Марка Эфесского в Ферраро. Папа Евгений IV вскоре узнал о том, что греки отвергли унию, и прислал в Константинополь своих легатов. Как подсчитали, в период с августа 1444 г. по ноябрь 1445 г. в Константинополе прошло 15 богословских диспутов с участием латинян и византийских архиереев. Основными диспутантами от латинян был епископ Бартоломео Лапаччи, от греков – Георгий Схоларий, который резко изменил свою позицию под влиянием св. Марка Эфесского и стал убежденным антиуниатом. Но даже смерть св. Марка Эфесского летом 1445 г. не изменила позиции, стороны никак не могли прийти к общему мнению по догматическим расхождениям[1100].

Как говорят, сам император Иоанн VIII Палеолог перед смертью отказался от унии, о чем сохранились свидетельства самого св. Марка Эфесского. В своем послании некоему монаху Феофану Святитель писал: «Знай, что это лжеединение уже успело благодатью и силой Божьей разрушиться, а латинский догмат, вместо того чтобы подтвердиться этим ложным Собором, о чем всегда они старались, еще более ниспровергнут и обличен, и заклеймен, как хульный и нечестивый. А те, которые его утвердили, не смеют даже рта раскрыть в его защиту. И император, понимая это, никакого своего слова не говорит. Он открыто кается в содеянном и перекладывает вину на тех, которые, договорившись, подписали определение»[1101].

Хотя многие восточные архиереи желали созвать новый Вселенский Собор, ничего из этого не получалось. Денег на Собор не было, а дебатировать с легатами мало кому хотелось. Уния постепенно умирала, а с ней и последние надежды на спасение Византии.

Император Иоанн VIII Палеолог ненадолго пережил свою возлюбленную супругу и умер бездетным – обстоятельство, осложнившее отношения между его братьями. К тому времени их оставалось трое: Фома (1409—1465), Димитрий (1407—1470) и св. Константин (1405—1453). Димитрий отличался нервным и вспыльчивым характером, был очень честолюбив и непостоянен. Еще в 1442 г. он поднял мятеж против своего царственного брата под знаменем ортодоксии, но был разбит. После чего получил в надел Селимврию, где и проживал последние годы. Фома отличался большей терпимостью и порядочностью, но имел слабый характер. Женатый на наследнице последнего франкского герцога Ахайи Катерине Заккарии, он получил в управление апанаж из земель, принадлежавших этой знатной семье, имевшей генуэзские корни. Фома почти не играл никакой политической роли и являлся первым другом и верным сторонником своего брата св. Константина.

Наконец, третий брат, св. Константин Палеолог, родился 8 февраля 1405 г., и еще молодым человеком получил в надел Селимврию. На момент смерти царя Иоанна VIII ему исполнилось 43 года. Это был высокий, стройный и не лишенный красоты мужчина со строгими и правильными чертами лица. В отличие от своего царственного брата св. Константин не проявлял особого интереса к науке и богословию, хотя имел прекрасное образование, полученное еще в детстве и юности. Великодушный и терпеливый, человек чести, он был цельным и крайнее щепетильным при выборе средств в достижении целей. Красноречивый и умный, коммуникабельный и открытый, св. Константин был быстр в решениях и обладал незаурядными аналитическими способностями.

Следует сказать, что принять на себя царство в минуты, когда гибель Византии всем казалась неминуемой, явилось непростым решением. У св. Константина XI неоднократно возникали возможности покинуть отечество и поселиться на Западе, проживая дни в достатке и спокойствии. Но наш герой был храбр и отважен и не мыслил жизни без родины[1102].

О нем говорили, что св. Константин умеет вызывать восхищение собой и почти абсолютное доверие. Один итальянец отозвал о нем, еще юноше, как человеке «благочестивом и возвышенного ума»[1103]. Неудивительно, что именно он оставался во главе Византийской империи, когда Иоанн VIII находился в Италии на ФеррароФлорентийском соборе. И уже тогда старший из братьев снискал уважение как хороший администратор и умелый полководец[1104].