Наиболее распространенные заблуждения и безумства толпы - Чарльз Маккей

Прежде всего нельзя пройти мимо тех произносимых всюду фраз, которые с большим удовольствием повторяют и со смехом воспринимают люди с огрубелыми руками и чумазыми лицами, нахальные мясники и посыльные, падшие женщины, кучеры наемных экипажей, кебмены и те праздношатающиеся субъекты, которых часто можно видеть на улице. Эти фразы неизменно вызывают смех у каждого, кто их слышит. В большинстве своем они, насколько можно судить, применимы к любым жизненным ситуациям и являются универсальным ответом на любой вопрос; короче, это излюбленные жаргонные выражения в тот или иной период времени, выражения, которые, пока длится недолгий срок их популярности, скрашивают толикой веселья и озорства безотрадное существование жалких нищих и низкооплачиваемых рабочих, давая им, равно как и их более удачливым и состоятельным собратьям, повод для веселья.

Фразами такого рода в особенности изобилует Лондон, где они появляются внезапно, не вполне ясно, в каком именно месте, и за несколько часов неведомым образом охватывают все население города. Много лет назад коронной фразой (ибо, хоть это и односложное слово[611], но оно являлось законченным высказыванием) было словечко «сказанул». Это странное слово завоевало исключительную популярность у толпы и очень быстро приобрело почти неограниченный смысл. Когда вульгарный остряк хотел выразить недоверие и одновременно вызвать смех, не было ему в том более надежного подспорья, чем это расхожее сленговое выражение. Когда у человека просили об услуге, которую он не считал нужным оказывать, он выражал свое отношение к самонадеянности просителя восклицанием «Сказанул!» Когда вредный мальчишка хотел досадить прохожему и развеселить приятелей, он глядел тому в лицо, кричал: «Сказанул!», и это неизменно срабатывало. Когда участник спора желал подвергнуть сомнению правдивость оппонента и сразу отмести аргумент, который не мог опровергнуть, он, презрительно улыбаясь и нетерпеливо пожимая плечами, произносил: «Сказанул». Это универсальное односложное слово выражало все, что он хотел сказать, и не только давало собеседнику понять, что тот лжет, но и говорило ему, что он чудовищно заблуждается, если считает, что на свете найдется простофиля, который ему поверит. «Сказанул» звучало во всех пивных и на каждом углу, и им были исписаны все стены на мили окрест.

Однако, как и все земное, это словцо имело свой срок существования и исчезло так же внезапно, как и появилось, бесповоротно утратив популярность и выйдя из употребления. Его место занял очередной, так сказать, претендент на престол, который имел неоспоримую власть, пока, в свою очередь, не был низвергнут новоявленным преемником.

Следующей вошла в моду фраза «Что за прескверная шляпа!» Стоило ей стать общеупотребительной, и тысячи праздных, но зорких глаз принялись высматривать прохожих, чьи шляпы имели, пусть даже самые ничтожные, признаки давнего ношения. По обнаружении таковых немедленно поднимался крик, который, подобно боевому кличу индейцев, подхватывался массой нестройных глоток. Умно поступал тот, кто, оказавшись в подобных обстоятельствах, что называется, в центре всеобщего внимания, кротко сносил оказываемые ему «почести». Тот же, кто из-за злословия по поводу его шляпы демонстрировал признаки враждебности, лишь привлекал к себе повышенное внимание. Раздражительных толпа распознаéт быстро и, если те принадлежат к той же, что и она, прослойке общества, обожает их высмеивать. Когда такой человек в поношенной шляпе проходил в те дни через многолюдный район, он мог считать, что ему повезло, если его неприятности ограничивались криками и воплями насмешников. Нередко злосчастную шляпу срывал с головы какой-нибудь любитель грубых шуток, который швырял ее в сточную канаву, а затем поднимал ее, покрытую грязью, на кончике трости к вящей радости зевак, которые держались за бока от хохота и в паузах между приступами веселья восклицали: «Ах, что за прескверная шляпа! Что за прескверная шляпа!» Несомненно, многие небогатые люди нервического склада, чьих грошей еле хватало на подобную трату, покупали себе новую шляпу раньше срока, с тем чтобы избежать инцидентов такого рода.

Происхождение этого странного выражения, веселившего столицу много месяцев, прослеживается, в отличие от первоисточника слова «сказанул» и ряда других фраз, достаточно четко. Как-то раз во время выборов главы округа Саутуарк, отличавшихся острейшим соперничеством кандидатов, одним из оных был известный торговец шляпами. Этот джентльмен, стремясь привлечь на свою сторону побольше избирателей, прибегал для снискания их расположения к профессиональному ухищрению, предлагая им взятку в завуалированном виде. Всякий раз, когда с митинговой трибуны или при личной встрече он обращался к избирателю, чья шляпа была не из самого лучшего материала или знавала лучшие времена, он говорил: «Что у вас за прескверная шляпа, зайдите в мой магазин, и получите новую!» В день выборов противники почтенного кандидата вспомнили про это обстоятельство и воспользовались им наилучшим образом, успешно подстрекая толпу выкрикивать: «Что за прескверная шляпа!» на всем протяжении его выступления. Из Саутуарка фраза распространилась по всему Лондону и какое-то время была коронным выражением.

Не меньшей популярностью пользовалась позаимствованная из припева сатирической песенки фраза «Врешь, поди», которая, как и ее предшественница «Сказанул», являлась практически универсальным ответом. С течением времени она, сократившись до второго слова[612], произносилась со специфической протяжностью на первом слоге и резко завершалась со вторым. Если к какой-нибудь бойкой служанке приставал, домогаясь поцелуя, парень, к которому она была равнодушна, девушка задирала свой маленький носик и кричала: «Врешь!» Если, скажем, мусорщик просил у приятеля шиллинг взаймы, а тот или не мог или не хотел выполнить просьбу, ответом вполне могло быть указанное восклицание. Если пьяный шел, пошатываясь, по улице и озорной мальчишка тянул его за фалды сюртука или взрослый прохожий в насмешку надвигал ему шляпу на глаза, шутливая выходка всегда сопровождалась тем же возгласом. Так продолжалось два или три месяца, и «Врешь!» сошло со сцены, навсегда перестав быть развлечением и не породив могущих стать таковым преемников.

Следующая фраза такого рода – одна из самых нелепых. Кто и при каких обстоятельствах ее придумал и где она впервые была произнесена на людях, остается загадкой. Известно лишь, что в течение месяцев она была par excellence[613] сленговым выражением лондонцев, доставлявшим им огромное удовольствие. На устах у всех, кто знал город, была фраза «Полюбуйтесь на него!»[614] или, если она относилась к женщине, «Полюбуйтесь на нее!». Рассудительная часть общества была озадачена этим выражением в той же мере, в какой простонародье им наслаждалось. Умные считали его чрезвычайно глупым, но многие полагали весьма забавным, и бездельники находили развлечение в том, что писали его мелом на стенах и памятниках. Но, как известно, «все яркое неизбежно блекнет», даже сленг. Люди устали от своего увлечения и перестали говорить «Полюбуйтесь на него (нее)!» в общественных местах.