Поле боя - Артем Тихомиров

Фаррел кивнул, признавая, что здравый смысл здесь есть.

– Им нужны профессионалы, и они готовы платить, – сказал Саво Кабил. – И это все, что лично мне надо знать.

– И скольких Эмадина уже приняла? – спросил Фаррел, ощущая легкость в голове. Пиво работало.

– Кажется, десяток групп точно, – ответил Роваш.

– Например?

– Исмею Дарру. Помнишь?

– Змею? Еще бы, – улыбнулся Джнахин. – Ей бы подошло прозвище Демоница.

– Рьяти Никас, – подсказал Фанн.

– Он еще жив? – Фаррел искренне удивился. Этот сумасшедший тип всегда лез со своими парнями на рожон и частенько огребал по этой причине гору неприятностей.

– Есть и другие, – вставил Метьяри. – Заключив с нами контракт, Эмадина не прогадает.

– И вы?

– Да. Вербовочный пункт находится на Орбитоне. Большинство народу вылетает прямо завтра. Так что ты вовремя. Ты один?

– Пока один, – ответил Фаррел. На Пилитран он прибыл прямо с Хибрании, где его «Секиры» отдыхали после очередной поездки в местечко, лишь немногим отличающееся от преисподней.

Угораздило тогда Фаррела взяться за работу.

Эта ошибка стоила ему бойца. Теперь группа нуждалась в снайпере, и Джнахин ломал голову, где его взять.

Наемники допили пиво. Метьяри рыгнул, прикрыв рот.

– Что скажешь, Немой? – спросил альбинос.

– Я не люблю, когда меня так называют, – буркнул Джнахин.

– Успокойся, ты останешься крутым вне зависимости от прозвищ, – успокоил его Саво.

Фаррел ответил кислой усмешкой.

Если говорить в целом, то заварушка на Изиане дурно попахивала и сулила массу неприятностей; но наемник не должен рассуждать о подобных вещах, верно?.. Его задача отрабатывать деньги, отсыпаемые щедрой рукой нанимателя, и вопросов не задавать. Но Джнахин хотел выбрать правильную сторону.

– Когда вылет? – спросил он, ставя на стол пустую кружку.

– Завтра в четыре по местному времени.

При посадке Фаррел заметил, как много кораблей в порту. Значит, они хибранийские.

– Ладно.

Титус Фанн рассмеялся, почесывая щеку.

– Тряхнем стариной, а? Мои детишки давно ждали такого.

Джнахин сравнил его с драчливым подростком, не упускающим случая помахать кулаками.

Саво Кабил и Роваш Метьяри поднялись одновременно, отодвинув стулья.

– Мы в лагерь у реки. Хочешь с нами? Нехилая пьянка намечается. Куча народа друг друга не видела, и есть, что отметить…

Кого-то война разлучает, кого-то сводит. Для многих соплеменников Фаррела она была часто единственным поводом собраться ненадолго вместе.

– Иду. – Джнахин взял шлем.

Вечеринка вечеринкой, а ему нужен снайпер; пока есть время, капитан собирался заняться поисками.

Наемники забрали свое оружие и вышли из паба в теплую пилитранскую ночь. Северный сектор накрыла тьма. В основном территория вне сияющего огнями космопорта была неосвещенной. У подавляющего большинства местных нет средств оплачивать лишнее электричество; вдобавок Джнахин слышал, что свет может привлечь бандитов из городского дна, считающих, что раз кто-то может себе позволить такую роскошь, у него найдется, что взять.

Поэтому идти по немало шумным, но темным улицам было странно. Хибранийцы взяли курс к реке. Джнахин прислушивался к болтовне Кабила и Метьяри, не вступая в разговор, и улавливал речь на хибо. Встречавшиеся тут и там одиночки и группки нередко оказывались соплеменниками. Впрочем, и не только. Наемники других рас тоже стремились попытать счастья под знаменами Эмадины. Джнахин думал, что большинству ничего не светит; если заказчики делают ставку на настоящих профессионалов, то шантрапе лучше занять сторону Лиги либо отвалить. «Счастливчиков» Лига без колебаний пошлет на убой.

Так всегда было и так всегда будет, пока существует Галактика.

Пройдя несколько темных кварталов – свет ярко горел лишь в питейных заведениях и игорных домиках, – хибранийцы свернули к реке. Космопорт Северного сектора скрылся за вершиной холма, застроенного бедными, но крепкими на вид каменными домами. Фаррел повернул голову налево. Он заметил, что корабли продолжали прибывать. На пять новеньких приходился всего один, покидающий планету. Небо было полно движения.

Титус, Саво и Роваш о чем-то спорили всю дорогу до лагеря. Джнахин не вникал. Что-то о достоинствах товаранских дробовиков, кажется.

Наконец, плывущий с кухонь под открытым небом запах дал понять, что пришли.

Здесь было, на что посмотреть.

Хибранийцы превратили арендованные площади – три больших ангара и территорию рядом, до самой реки, – в небольшой город; даже раскошелились на электричество, чтобы не топтаться в потемках. Джнахин осмотрелся. На фоне окружающей тьмы лагерь наемников выглядел ярким звездным скоплением – это издали; вблизи любой сравнил бы его с шумной стоянкой кочевников. Или даже, подумал Джнахин, передвижным цирком.

Так оно, в сущности, и было. Хибрания там, где твои соплеменники.

– Ну, чего стоишь? – Метьяри пихнул Фаррела в бок. – Чувствуй себя как дома. Мы обосновались в том ангаре.

Капитан проследил за рукой. Это крытое гофрированным армопластом помещение он окрестил про себя «номер один». Другие два располагались вдоль реки справа, как вагоны монорельса. Ворота были нараспашку, внутри все клубилось. Фаррел видел людей в броне и изредка без нее, в основном гостей. Громадное помещение ангара перегородили для разных нужд, создав что-то вроде комнат, где хибранийцы занимались своими обычными делами. Кто-то выпивал перед готовящейся большой вечеринкой, кто-то отдыхал после долгого перелета, кто-то играл в карты, кто-то просто трепал языком, вспоминая старые времена. Этим занимались, по большей части, убеленные сединами ветераны. Дети и подростки, которых, к удивлению, тут было немало, носились по лагерю, устраивая обычный для себя гвалт. На них не обращали внимания, и даже не каждая потасовка требовала внимания взрослых. Драки среди детей всегда носили, скорее, ритуальный характер, как в стае хищников, где щенкам позволялось оттачивать свою агрессивность.

Новый порыв ветра снова донес до ноздрей Фаррела запах еды, теперь он был куда гуще и разнообразнее. Получить порцию традиционной кухни хибо мог любой желающий, чем и пользовались особенно охочие до бесплатного угощения охотники; все с пылу с жару – капитан почувствовал, как рот наполняется слюной.

Проклятье, как же давно он не ел приличной пищи! Даже привыкнув к пайкам и концентратам, нелегко забыть вкус родной кухни.

«Становлюсь сентиментальным. Ностальгирую».

Фаррел шел следом за друзьями и чувствовал самую настоящую робость. Столько соплеменников сразу – когда в последний раз он видел столько народу, говорящих на хибо? Кажется, только на Войне Детей[26]. А было это десять с лишним лет назад…