Воспитывать, не повышая голоса. Как вернуть себе спокойствие, а детям – детство - Натали Де Буагролье

– Хлодвиг только что упал. Он подходит к своей маме с глазами, полными слез. «Что ты чувствуешь?» – спрашивает она. Но вот незадача – Хлодвиг и сам не знает, что чувствует, и это абсолютно нормально. Мама дает ему возможность подобрать слова. У него ничего не выходит, и она подсказывает: «У тебя что-то болит?». «Колено», – отвечает он, и этого уже достаточно, чтобы смягчить ситуацию в глазах ребенка и облегчить разговор. «Да, мне больно». «Что ты чувствуешь? У тебя сердечко сильно бьется. Тебе страшно?» – спрашивает мама. «Да, да, я играл, а потом споткнулся об этот гадкий булыжник».

– Полина в ярости, потому что мама запрещает ей смотреть телевизор. Она предлагает ей взять подушку для вымещения злости, чтобы выразить свои эмоции. Ведь с Полиной сложно вести разговор, когда она в таком состоянии. Почему бы просто не сказать ребенку: «Когда немного успокоишься, подойди ко мне, я тебя крепко обниму». Потом вы можете обсудить, как каждый из вас понял и воспринял произошедшее.

Анна-Мария пережила очень тяжелую историю со своими детьми, которая началась через несколько недель после рождения младшего. У нее уже был мальчик, но рождение девочки напомнило ей собственную жизнь. Она предчувствовала, что так будет, но этого оказалось явно недостаточно. История усыновления в пятилетнем возрасте в 1970-х годах вспыхнула в ее памяти. Через несколько недель после родов они вчетвером оказываются на отдыхе. Тревога Анны-Марии становится все сильнее и сильнее, она больше не в силах поддерживать эмоциональную связь с кем бы то ни было, в первую очередь – со своими детьми. Их старший, которому тогда было три года, начинает проситься к бабушке и даже называет ее мамой. Стараясь инстинктивно облегчить неприятные эмоции каждого, они пытаются рассказать ему историю маминого детства. Первая попытка оказывается не очень удачной.

Тогда-то они в полной мере и осознали необходимость объяснить старшему, что все это не имеет к нему отношения. Они устраивают продолжительный и немного официальный разговор с ребенком, пытаясь донести до него следующее: «Твоей маме грустно, но эта грусть стала следствием ее собственного прошлого, которое только ее собственное. Ты не имеешь к этому никакого отношения, и мы несказанно рады, что у нас растет такой прекрасный сын». Проходит несколько часов, и он снова становится веселым и жизнерадостным ребенком, и все прекрасно проводят семейный отдых.

Но на этом история не заканчивается. Первые шесть месяцев после рождения дочки оказываются для Анны-Марии весьма болезненными. Она занимается ребенком без привязанности к ней и прекрасно понимает, с чем это связано. Постепенно ей удается преодолеть эти трудности. Но эти первые месяцы жизни оставили тяжелый след.

В возрасте года с лишним у ребенка обнаруживается аллергия на глютен (белок пшеницы, из-за которого аллергики не могут усваивать продукты на ее основе). Анна-Мария задумывается, не связана ли эта аллергия с теми проблемами, которые у нее были и продолжают быть с дочкой. Приняв необходимые меры по поводу питания ребенка, она начинает время от времени с ней разговаривать о пережитом в эти первые месяцы. «Ну и ну! Ты помнишь? Когда ты только родилась, между нами были сложности! Я не знала, как быть матерью. Сейчас же я вижу, что у меня растет очень красивая дочурка. Мы обе многому научились. Теперь я безмерно счастлива быть твоей матерью».

Где-то два года спустя во время очередного медицинского обследования выясняется, что дочка больше не больна. В течение нескольких следующих недель мама постепенно начинает кормить ее хлебом из пшеницы. К огромному удивлению врачей, неизлечимая аллергия прошла и больше никогда о себе не заявляла.