Время обнимать - Елена Минкина-Тайчер

Что ж, приходилось признать, что мама в своей клетчатой юбке так же отличается от новой жены отца, как их квартира на чердаке от великолепного жилья на канале Грибоедова. А через пару лет стало ясно, что и сама Наташа, любительница поваляться с книжкой, помечтать и ничего не делать, так же отличается от старательной отличницы Гули. Даже на даче, куда Наташу из вежливости пригласили пару раз, Гуля не качалась в гамаке, как другие нормальные дети, не объедалась крыжовником и клубникой, а зубрила французский, а в старших классах того хуже – физику и химию, отвратительные, навечно непонятные физику и химию!

Кстати, у них на даче, прямо внутри большого деревянного дома, была настоящая ванная комната с горячей водой и городской туалет, а не будочка во дворе, как у обычных людей.

Наташа с каждым годом все больше предпочтения отдавала занятиям в музыкальной школе, где заведомо не было математики или, не приведи господь, физики. И дома могла часами слушать пластинки с операми и строгими в своей гармонии симфониями, и сама частенько напевала любимые арии – Ленского, Фигаро, графа Альмавивы. Мужские у нее лучше получались, как это ни смешно, наверное, из-за низкого от природы голоса. Поэтому, когда мама предложила после восьмого класса поступать в музыкальное училище на теоретическое отделение, она сразу согласилась. Папа с того времени стал чаще с ней общаться, интересовался успехами в училище, приносил нужные учебники и ноты, а на последнем курсе предложил подавать документы в консерваторию.

– Нужно обязательно получить высшее образование, хватит с нас строительного техникума!

Так и сказал «с нас». Мама вспыхнула и молитвенно сложила руки на груди.

Да, она поступила без проблем. Фамилия отца, словно удачный ключ к замку, открыла все двери – экзаменаторы не придирались, за сочинение поставили пятерку, сольфеджио ей всегда давалось легко. Мама умирала от волнения, презрев былую гордость, по десять раз на дню звонила отцу. Ну и что? Другие студенты ее факультета оказались ничуть не талантливее или умнее. Нормальные девочки (мальчишек было только двое), хорошие подружки на всю жизнь. И почти у всех родители музыканты или заслуженные деятели искусств, кто еще идет на теорию? Самородки из провинции если и пробивались, то на струнный факультет, поэтому она не удивилась отличнику виолончелисту из города Бельцы, который вдруг надумал за ней ухаживать. Играл божественно, но в остальном – полный отстой, как сказала бы Гуля! Он даже не понимал, что к черным брюкам не надевают светлые носки. Илья Коломейцев – главная ошибка и досада Наташиной жизни.

Даже себе не хотелось признаваться, но Елена малость переоценила Виктора Приходько. Фамилия кошмарная, это ладно, ей достаточно своей прекрасной фамилии, но с каждым днем знакомства в нем все больше проявлялась тихая банальная заурядность. Оказалось, Виктор не слишком начитан и предпочитает не трудиться душевно, а в сотый раз перечитывать «Трех мушкетеров». То же с живописью – Репин, Брюллов, Суриков, в лучшем случае соглашался на Коровина. Дома ставил пластинки исключительно с хорами, какие-то беспросветные оратории и страсти по Матфею. Современный молодой преподаватель, фронтовик – и такая тяга к тоскливой, вынимающей душу церковной музыке? Но главное, ей все время чего-то не хватало – мучительной страсти главврача, Ванечкиной нежности, ослепительной наглой улыбки Коротича? С другой стороны, талантов и поклонников вокруг хватало – гениальный, но совершенно безумный молодой режиссер, известный драматург с брюшком и старательно зачесанной лысиной, бывшие однокурсники-журналисты, не переносившие на дух чужой успех. Сплошная тоска! Об актерах вовсе не стоило думать: чем талантливее, тем более невыносимы. За прошедший год Елена пережила два коротких романа с коллегами по театру, и оба оказались полны унижения – либо вытаскиваешь милого друга из пьяной компании, либо из чужой кровати.

К тому же Виктор был красив и элегантен, прекрасно смотрелся в любом обществе, готовился к защите диссертации. И любил ее. Не добивался легких страстей, не требовал подчинения, но любил сдержанно и нежно, как настоящий хороший друг и муж. Они сблизились легко, без принятых в актерской среде бурных объяснений (и таких же бурных измен), ей нравилось засыпать в теплых мужских объятьях, переставало ныть больное плечо и уходила навязчивая тяжелая пустота. Да, пришла пора подумать о собственной семье, и ребенка не мешало бы родить, тридцать лет, как это ни ужасно.

Но еще почти год не получалось забеременеть, хотя не было никаких проблем со здоровьем. Может быть, незримо мешало наличие у Виктора жены и дочери? Лена в первый момент ужасно огорчилась, узнав на одной из его немногочисленных семейных фотографий девочку из довоенной филармонии. Вежливую некрасивую девочку с мамой и сестрой. Кто мог представить, что судьба их так столкнет! Но разве она виновата, что бывшая Витина жена оказалась столь смиренной и невзрачной? Привыкла к тихой жизни под маминым крылом, войну прослушала по радио в безопасной эвакуации, никто на ее руках не умирал ни от страсти, ни от ран. Бесцветная Ева, случайно явившаяся раньше Лилит!

Наконец в один прекрасный день Лена проснулась от жуткой дурноты, еле успела добежать до раковины, и с этого дня пять месяцев подряд ее тошнило и рвало каждые два часа от любой пищи и любого запаха. Военные раны не шли ни в какое сравнение с этим издевательством природы. Потом все-таки полегчало, ребенок начал шевелиться и толкаться ножками, что вызывало не умиление, а тихое отчаяние – ее красивое легкое тело все больше походило на ходячий инкубатор. Имя она придумала уже давно, Адриан, в память о маме, но дома можно звать Андрюшей на радость Витиному отцу. Кстати, родители Виктора ее категорически невзлюбили, считали разлучницей, легкомысленной и развратной, чего еще ожидать от актрисы!

Роды оказались продолжением страдания, хотя и недолгого, несколько часов страшных раздирающих мук. Ребенок шел попой, множественные разрывы зашивали вживую, как в полевом госпитале, во всей прошлой жизни не знала такого кошмара. И в результате всего родилась девочка! Толстая мордочка без бровей и ресниц, лысая голова, кривые дрожащие ножки. Помесь коротконогой Витиной матери и ее толстяка отца! Страшно не хотелось называть маленькую плюшку нежным маминым именем, да и Витя тихо замечал, что Ариадна не слишком удачно звучит в разгар борьбы с космополитизмом. Благо папа вспомнил свою безвременно ушедшую сестру, по его словам, девочка страшно напоминала Аглаю, на том и остановились.

Самое главное, с рождением новой дочери положение Виктора в глазах партийного начальства принципиально изменилось. Если раньше речь могла идти о распаде семьи из-за его безнравственного поведения и романов на стороне, то теперь он честно покаялся, что давно любит другую женщину, живет с ней семейной жизнью, имеет общего ребенка и очень хочет официально развестись и оформить новые отношения. Бывшая жена все знает и согласна на развод.

Муся действительно сразу подписала документы на развод – как только узнала о рождении Аглаи. Она не упрекала Виктора, не плакала, но будто резко отупела. Машинально собрала немногие его оставшиеся вещи, машинально попрощалась. Встречи с тещей и Асей Виктор постарался избежать.