Австро-прусская война. 1866 год - Михаил Драгомиров

Всего в этой армии состояло 48 батальонов, 22 эскадрона и 96 орудий, т.е. 55 500 пехоты, 3880 кавалерии и 3440 артиллерии, итого 70 000 человек по списку, что соответствует наличным 56 500, не считая 2 батальонов кобургских и 1 батальона Липе — около 2200 человек.

Впоследствии, т.е. в середине июня, к этой армии присоединились: а) ольденбург-ганзейская бригада (3 батальона, 3 эскадрона и 2 батареи ольденбургских, 2 гамбургских, 1 любекский, 1 бременский, 1 вальдекский и 1 шварцбургский батальоны — по списку 6940 человек, а налицо около 6000 человек), б) 5 четвертых батальонов, вновь сформированный 9-й егерский батальон и 3 резервных ландверных кавалерийских полка — 2924 человека по спискам и налицо около 2700 человек. А всего в этой армии по спискам — 72 500, в наличности же не более 65 500.

Независимо от сих армий, сформированы были два резервных корпуса. Первым командовал генерал-лейтенант Мюльбе; он был составлен из 24 ландверных батальонов, 24 ландверных эскадронов и 1 батареи. Второй резервный корпус, под начальством великого герцога Мекленбург-Шверинского, состоял из мекленбургской дивизии (5 батальонов, 4 эскадрона и 2 бат.) и из одной сводной прусской дивизии (13 прусских и 2 ангальтских батальона, 1 ландверный уланский полк и 8 батарей). Всего 20 батальонов, 8 эскадронов и 10 батарей, около 23 000 человек.

Из этого перечня прусских вооруженных сил видно, что правительство послало за границу не только все действующие войска, но часть запасных батальонов и батарей и часть ландвера как пехотного, так и кавалерийского. Для гарнизонной службы оставлено было только 691/2 запасных батальонов, 48 запасных эскадронов и часть запасных батарей, 92 батальона ландвера 1-го призыва и 50 батальонов ландвера 2-го призыва.

Хладнокровие в опасности, умение оценивать обстоятельства и необыкновенная, идущая от сердца, заботливость о больных и раненых составляют отличительные черты главнокомандующего II армией, его высочества наследного принца прусского Фридриха-Вильгельма. Эти качества обнаружились в полном блеске еще в шлезвиг-голштинскую войну, успешному окончанию которой он содействовал в весьма большой мере. Его кроткое, приветливое обращение со всеми подчиненными снискало ему самую горячую преданность и любовь солдат и офицеров. Кронпринц любит солдат и умеет говорить с солдатом. Сверх сказанных свойств, он отличается еще примерною исполнительностью, в благороднейшем значении слова: это он вполне показал в день сражения под Кенигсгрецом, в который как прибытие на поле сражения, так и направление войск в продолжение его представляют поучительный образец самоотвержения.

Принц Фридрих-Карл в настоящую эпоху бесспорно принадлежит к числу замечательнейших генералов в Европе.

Глубоко изучив дух французского образа действия, обусловленного и народным характером, и богатой боевой практикой, принц Фридрих-Карл могущественно содействовал проведению в сознание прусского военного общества начал, положенных в основание этого образа действий. Беззаветная дерзость, стремление на выстрелы, стремление озадачить неприятеля какой-нибудь неожиданностью и проч., и проч., все это проведено и усвоено, благодаря Фридриху-Карлу.

Принцу в 1866 г. исполнилось 38 лет. Еще в ранней молодости он с необыкновенным усердием изучал действия Фридриха Великого; в 1848 г. участвовал в шлезвиг-голштейнской войне, состоя при фельдмаршале графе Врангеле; в следующем г., во время баденского похода, он был ранен в плечо. Во время последней войны за Шлезвиг-Голштейн принц выказал военные дарования, выходящие из ряда, и твердость характера. В мирное время он командовал 3-м армейским корпусом, на котором благодетельное влияние его взглядов на военное дело отразилось вполне.

Беседы о военном деле и чтение классических военных сочинений составляют любимое занятие принца Фридриха-Карла. Зимой, еженедельно раза два или три, собирается у него кружок избранных, где в совершенно непринужденной, интимной беседе обсуждаются различные военные вопросы, или по поводу событий дня, или же по поводу какой-либо прочитанной книги, почему-либо обращающей на себя внимание.

Принц не из тех, которые пишут много: он вполне сознает, что кто хочет быть понят массами, тот должен быть краток, но это немногое всякий военный должен бы был вполне усвоить. Многие пункты, по значению их, можно сравнить только с инструкциями Фридриха Великого и нашего незабвенного Суворова. Впрочем, пусть дело говорит само за себя.

«Может случиться, — говорит принц в своей инструкции — что наша армия, имея наступательные цели, примет бой оборонительный, чтобы сперва воспользоваться перевесом нашим в огнестрельном действии и затем перейти в наступление. Если, как я предполагаю, австрийцы имеют намерение задавить нас порывом, то этот способ борьбы будет лучшим».

Кто не знает, что молодые, необстрелянные войска легко теряются при первой неожиданности? А большая часть прусской армии была действительно молода. Нужно заметить при этом, что прусские военачальники были убеждены вначале, что им, по всей вероятности, придется не наступать, а обороняться. Приведенным пунктом Фридрих-Карл дает войскам мысль, что даже если их расположат, по-видимому, для обороны, то это, в действительности, будет сделано с наступательными целями: следовательно, обороны не бойтесь: она еще не есть признание превосходства неприятеля. Вместе с тем он подрывает далее и впечатление, которое могла бы на них произвести стремительная атака в штыки. Нет ничего разумнее и расчетливее, как предупреждать о вероятной опасности, ибо этим мы отнимаем у нее огромную влиятельную сторону — сторону неожиданности. Австрийцы действительно думали удивить пруссаков порывом, следовательно, в сказанном обнаруживается и понимание духа противника, и стремление привить это понимание уму всякого из своих солдат.

Но из этого как будто следует, что принц Фридрих-Карл придает огню первостепенное значение. Посмотрим дальше:

«Не нужно перестреливаться больше, чем следует, но ограничиваться крайне необходимым, так как при продолжительной перестрелке потеря в людях и патронах велика, и перестрелка иногда не решает дела, а только служит подготовлением. Следовательно, от 5 до 6 залпов из возможно закрытой позиции. В случае неприятельской атаки в колоннах, всего лучше ослабить их одиночной стрельбой, затем встретить их залпами и, наконец, отбросить в штыки. Ротные колонны рекомендуются, как строй наиболее удобный для подобного рода действий».

Здесь, во-первых, огонь и штык поставлены в должные отношения; во-вторых, ясно видно, что имелась в виду преимущественно оборона, а между тем от солдат это замаскировано; в-третьих, наконец, отдано предпочтение ротным колоннам перед сборными строями батальона.

Остановлюсь несколько на последних, ибо принц Фридрих Карл придумал для их употребления способ, сколько мне кажется, весьма рациональный: начинается дело с рассыпного огня; с приближением противника к цепи шагов на 300, ротные колонны первой линии быстро вступают в цепь, там развертываются и открывают пальбу залпами; в то же время роты второй линии идут в атаку; когда они поравняются с ротами первой линии, все должны бросаться в штыки в таком строе, как стояли. Это весьма резко указывает на ту свободу отношения к форме строя, о которой я уже упоминал, так как одни роты бросаются в штыки в развернутом строе, а другие в колоннах.