Ключевой - Максим Забелин

– Все в порядке, – вдруг устало улыбнулся он. – Слез нет. Все выплакал. Давно уже. Но дело не в этом, – вдруг собрался он, – так ты видел Кота?

Я едва заметно кивнул.

– Вспомни точно, когда это произошло в первый раз?

– В первый… Точно не помню, – слукавил я. – Но вот последний раз я видел его вчера. И пошел за ним, как вы рассказываете. Он как бы пригласил меня, – но тут я осекся, потому что главред быстро придвинулся ко мне и схватил меня за руку:

– Куда?! Куда он тебя повел?

Этот нездоровый интерес был мне неприятен. Шацкий подался вперед, и весь он теперь смахивал на коллекционера из только что переданного мне рассказа. Бледный, с поджатыми губами – чистый вампир. Казалось, еще секунда, и он бросится ко мне на шею, где еще каких-то полчаса назад болталась Маша. Я аккуратно освободил руку и постарался говорить как можно спокойнее:

– Не волнуйтесь, пока никуда.

– Что значит пока? – никак не мог успокоиться он. Было очевидно, что эта тема настолько важна для него, что он попросту позабыл, что я его подчиненный. Он цеплялся за меня, как за соломинку, как за последнюю надежду. – Не может быть! Если он уже повел тебя, то должен был привести!

– Нет, – твердо ответил я. – Этого не произошло. Я потерял его.

– Как?! – Шацкий вскочил, от его доброго отеческого тона не было и следа. – Ты, глупый мальчишка, как ты мог потерять его?!

– Да успокойтесь вы, – повысил я голос, чтобы привести его в чувство. – Вернется ваш кот!

Это произвело отрезвляющий эффект. Пал Палыч замер на секунду, посмотрел на меня, огляделся сам, как будто с удивлением обнаруживая себя в это время и в этом месте.

– Да, да, – забормотал он, возвращаясь обратно в кресло. – Извини. Я что-то правда… Понесло.

– Так вам нужен этот кот? – спросил я его прямо.

– Да, – признался он после паузы. – И то, что ты приведешь его ко мне, я понял там, на Премии…

– На Премии?! – попытался я вспомнить детали нашей встречи несколько месяцев назад, когда он пригласил меня на работу. – Так это получается, что все это время вам нужен был кот, а не я?

– Нет, Ваня, ты неправильно понял меня, – затараторил он быстро. – Ты был очень нужен. Именно ты…

– Какого черта?! – не слушал я его, отстраняясь, и ужасная догадка вдруг блеснула в моем сознании. – Вы что, затащили меня сюда специально? Работа, зарплата. Вот тебе – кабинет, вот тебе – колонка. Может, вы это все и подстроили?!

– Что подстроил? – удивился он.

– Все, – отрезал я, пристально глядя на него. – Вообще все!

– Иван, послушай, – Шацкий постепенно возвращался в свое привычное состояние, – я тебе расскажу. Только дослушай меня. Не… уходи.

Здесь он так жалостливо посмотрел на меня, что у меня не хватило духу встать из-за стола, хотя, признаться, еще секунда – и я бы вышел из кабинета не оглядываясь.

– Когда я понял, что жизнь моя летит ко всем чертям, что я только не делал, куда только не обращался! И когда я остался один, какие только черные мысли не лезли мне в голову! Валя, ну, Синематрон, тогда отвез к одной старухе, армянке, здесь недалеко, в Подмосковье. С виду чистая Баба-яга, но вокруг иконы, кресты. И ты представляешь, вхожу я внутрь этой халупы. Темно, лампады, но среди всех этих образов я вижу свой! Ну, тот самый, Николая Чудотворца, и части оклада не хватает.

Бабка смотрит на меня так, словно я какой-то поганый клоп, с презрением, и сразу, с порога, говорит: «Денег не надо, давай оклад». Словно знала, что я его с собой, как оберег, ношу.

«Нет, – говорю, – лучше продайте мне икону обратно».

«Обратно?! – усмехается старая. – Тебя предупреждали, что отдавать ее нельзя, но ты сам сделал свой выбор. Так что теперь уже поздно. Есть только один шанс все вернуть, и я могу сказать тебе как».

Я про себя думаю, дать, может, ей по башке да забрать икону? И тут она вдруг, словно читая мои мысли, качает головой нехорошо так и щелкает пальцами, а я, как под гипнозом, снимаю цепочку и отдаю ей серебряную пластинку. Она говорит мне, что увидеть Кота – большое счастье, но не послушать его – великое зло. Но я, мол, еще могу попытаться все вернуть. Только нужно найти Кота. И будет у меня на это только один шанс – молодой парень, которого я уведу у другой женщины. Представляешь этот бред? Я уведу парня у женщины?!

После этого я встаю и на ватных ногах, как в тумане, выхожу на улицу. Еле дотягиваю до калитки. Валя с водителем стоят у машины, смотрят на меня, а я просто падаю и – все. Очнулся через сутки в больнице. Нервное истощение. Продержали меня там дня два. Когда вышел, первым делом прыгаю в машину и лечу опять к этой бабке. Но вместо дома – пепелище. Пару дней как сгорела она, и даже соседи говорили, сама подожгла. Сумасшествие какое-то. Пожар был такой силы, что даже печь рассыпалась.

И вот проходит время. Я на Премии абсолютно искренне приглашаю тебя работать, и вдруг ты вместо того, чтобы прыгать от счастья, как сделал бы любой другой газетчик, идешь к Ивановне, ну, к вашей «тете Лиде». Никто за последние тридцать лет не разворачивался и не уходил от меня, когда я предлагал работу. Я правда тогда разозлился, решил, что мое предложение было ошибкой и я не возьму такого хама на работу. Но тут меня пронзает догадка: парень, которого я уведу у другой женщины! Я тебя у редакторши твоей переманю!

Он смотрел на меня пылающим взором, ожидая реакции на этот фантастический сюжет. И в иных обстоятельствах каждое слово из его рассказа вызвало бы во мне благоговейный трепет. Но в жизни моей в последнее время произошло столько событий, что удивляться мистическим перипетиям жизненного пути главреда времени не было. Я просто понял, зачем я ему на самом деле нужен. Но он, как будто угадав ход моих мыслей, быстро добавил:

– Нет, нет! Мне не в чем извиняться. Я получил отличного журналиста! В будущем – талантливого управленца, которому не грех доверить газету. Это не лесть, – махнул он рукой, видя, как я краснею. – Я же сказал тебе, что буду говорить правду. Но когда ты мне позавчера начал рассказывать про Мурманск… Я понял, что Кот где-то рядом. И, похоже, он нашел тебя!

– Про Мурманск? – вполголоса переспросил я.

– Ну да. Про своего учителя, который там изучает Кольскую скважину…

– Мещеряков… – Уже второй раз за последние пару дней всплывала в памяти фамилия нашего преподавателя по истории религии. Это было уже не случайно.

– Не знаю, я с ним не знаком. Но то, при каких обстоятельствах ты получил от него сообщение, мне точно дало понять, что Кот дает тебе сделать свой выбор.

Мне, конечно, хотелось узнать, при каких таких загадочных обстоятельствах на меня вышел Данила Алексеевич Мещеряков, которого я не видел с университета. Но я боялся, что слишком много вопросов могут пошатнуть веру Шацкого в меня как в своего проводника, ну, в крайнем случае, в полупроводника.