Варварский берег - Валерий Большаков

– Шагов с двадцати попадешь камнем? – негромко спросил Сухов, выглядывая из-за стены: как там враг?

Враг проявлял беспокойство.

– Легко! – заявил Паха.

– Тогда выдвигаемся.

Неслышно покинув дом через пролом в стене, они отступили подальше к морю, невидимые для солдат.

– Давай!

Лобов подобрал голыш поувесистей, прицелился, размахнулся как следует…

Что ж, варяжские штудии даром не прошли – каменюка угодила по балке. Та качнулась, и… Грянул залп.

Время, хоть и случайно, было выбрано почти идеально – солдаты как раз приподнимались, смелея или полагая, что у неизвестных стрелков кончился порох.

Выстрелы не наделали больших бед, разве что ранили одного из голландцев, зато все дружно упали, приникая к земле.

Пользуясь моментом, Олег с Пахой сместились к югу, обходя дом по широкой дуге, прячась за буграми, за валунами и деревьями, проползая или крадясь на четвереньках.

Пончик с Быковым, выглядывавшие из зарослей, засвидетельствовали финиш.

– Это самое… все живы-здоровы?

– Все! Угу…

Сухов перебросил Яру трофейную шпагу и скомандовал:

– Бегом отсюда…

Добравшись до канала Зеебрюгге, чьи воды плескались почти вровень с сушей, Олег дождался первой баржи, следовавшей с моря.

Баржу, груженную золой, тащили бичевой два ленивых вола, неспешно ступая по натоптанной дорожке.

Погонщик испугался бритоголовых и позволил беглецам перескочить на свою лоханку, после чего оставалось лишь оттолкнуться шестами, чтобы приблизить корму к противоположному берегу. Форсировали.

Хозяин баржи перекрестился и заторопил своих крупных рогатых лодырей.

– Если топать вдоль берега моря, – проговорил Сухов, – выйдем к Вёрне, недавно оттяпанному французами, а там и Дюнкерк. Это самое… но как раз берег и будет, скорее всего, прочесан. Так что лучше двигать к Лиллю. Сейчас он тоже французский. До него верст семьдесят, если не больше, и я не собираюсь всю дорогу проделать пешком. В принципе, адмиральского перстенька хватит на полдесятка коняшек, но… Посмотрим, короче.

– Ёш-моё! – воскликнул Быков. – Да какая разница?! Мы свободны! Свободны!

– Дошло, наконец, – съехидничал Пончик. – Угу…

Павел, которому выпал жребий вооружиться кортиком, гордо сказал:

– Да мы и в цепях вольными были!

Часам к трем пополудни пятерка вышла к крошечной деревушке из десятка фахверковых домов, обступивших крохотную церковь.

Олег критично осмотрел себя и друзей.

Сам он щеголял в серой рубахе и коротких штанах из дорогой черной ткани, со шпагой в ножнах на перевязи через плечо.

И переобулся, и шляпа…

Но тем не менее все пятеро – голомозые. Ни своих волос, ни парика заемного.

Сухов с досадой потер бритую голову – каторгой так и несет. Не колпак же красный надевать.

– Тысяча чертей! Мы все как Юл Бриннер!

Друзья Сухова экипированы были еще хуже.

– Олег, глянь! – затормошил капитана Понч. – Там чучело!

– Я и так как чучело, – пробурчал Сухов. – Да ты не понял! На чучеле шляпа!

– Твоя очередь, Яр, – ухмыльнулся Олег.

– Ёш-моё…

Быков покривился, представив себя в этом ужасном головном уборе, рваном, с обвисшими полями.

Но это всё же лучше, чем ходить лысым!

Мрачно напялив шляпу, отобранную у пугала, Яр малость приободрился, положив ладонь на рукоять шпаги.

Сухов подумал, надел на палец перстень – и отобрал у Пончика тюки с прикидами для гребцов.

– Э, э! Куда?

– На продажу! – отрезал Олег. – Нельзя нам в красном светиться. Это всё равно, что доску на грудь повесить и написать: «Беглый раб». Ладно… Вон, видите мельницу? Ждите меня там, а я попробую толкнуть наше имущество.

Тронув край шляпы, Сухов пошагал к деревне.

Улица была пустынна, лишь вдали брел священник, опираясь на палочку, да погонял маленького ослика.

Углядев таверну с вывеской, качавшейся на ветру, Олег поежился. Было относительно тепло, плюс десять или что-то около того, но сильный ветер с моря здорово выстуживал.

У коновязи в гордом одиночестве скучал оседланный мерин.

Оглянувшись напоследок, Сухов толкнул дверь, ведущую в заведение общепита, и спустился на три ступеньки.

В просторном зале, чей потолок поддерживался массивными колоннами, было тепло, а разожженный камин добавлял уюта. Земляной пол покрывала нарезанная солома, а столы и лавки были выдержаны в общем основательном стиле – прочные, надежные, тяжелые.

За одним из столов, накрытым на большую компанию, сидел голландский мушкетер, седой не по годам, сам с собою играя в кости.

На нем была короткая синяя куртка, из-под которой выглядывали манжеты и воротник белой рубахи, а сверху ее обтягивал колет-безрукавка из оранжевой ткани с синей каймой. Штаны имели зеленовато-бурый цвет, а синяя шляпа, висевшая на крюке, вбитом в стену, пушилась красными и темно-голубыми перьями.

Можно было ожидать, что кабатчик должен выглядеть под стать таверне, однако он оказался сутулым худым субъектом с длинными прилизанными волосами.

– Чем могу служить? – поклонился он, профессиональным взглядом осматривая Олега.

Отсутствие парика на посетителе настораживало, однако дорогой перстень и шпага искупали сию странность.

– Хочу продать, – сказал Сухов, разворачивая тючки с казенными наборами для гребцов. – Это самое, всё новое.

Ежели хозяин таверны и удивился, то виду не подал.

Перебрав плащи, рубахи, штаны, носки, он покивал и назвал цену. Поняв, что посетитель плохо его разумеет, кабатчик выложил на прилавок три гульдена.

Олег стал торговаться – достав дареные сребреники, он выложил на ладонь шесть монет.

Кабатчик, еще более расположившийся к гостю – платежеспособен, однако, – добавил к выложенной им сумме еще один гульден и пяток пеннингов.

Сухов кивнул и сгреб плату.

Его малость напрягал мушкетер, вернее, накрытый стол перед воякой – если явятся сослуживцы, то возможны неприятности.

Увы, незаметно уйти не получилось – с улицы донеслось лошадиное ржание и людской гогот.

Грохнула, распахиваясь, дверь, и трое мушкетеров ввалились в таверну.

Судя по красным лицам и широким жестам, веселящее действие вина уже было ими испытано в полной мере.