The Beatles. Единственная на свете авторизованная биография - Хантер Дэвис

Во всей битловской саге это один из самых странных эпизодов — как человек, подобный Брайану Эпстайну, вообще ими заинтересовался? Что привлекло хорошо воспитанного и образованного еврейского мальчика, выходца из среднего класса, начинающего бизнесмена, поклонника Сибелиуса, ничуть не увлекавшегося поп-музыкой? Что заставило его пойти в грязную вонючую кофейню смотреть на четырех неряшливых щенков из пролетариев? Они ему нравились. Видимо, такова причина, хотя сказать об этом прямо мне не удалось. Больше всех ему понравился Джон, скакавший по сцене в коже и больших ковбойских сапогах. (Спустя годы прошел слух, будто ему нравился Пол, так как Пол всегда считался самым симпатичным из «Битлз», но это неправда. Брайану нравились агрессивные мачо, даже если они не отвечали ему взаимностью — и зачастую ровно потому, что он не нравился им в сексуальном смысле.)

Брайан Эпстайн подарил «Битлз» миру, когда от них отказались другие, более просвещенные люди. «Битлз» сами создали себя, свою музыку, свою манеру, но попади они в плохие руки — грязные, цепкие, жадные до быстрой наживы, — начало их общенациональной карьеры могло бы стать совсем иным. Согласно популярной теории, Брайан был просто очень расчетливым еврейским дельцом. Он разглядел в них возможную прибыль. По правде говоря, бизнесмен из него вышел так себе, что доказали его последующие сделки, которые приходилось перезаключать. Он не был материалистом. Брайан Эпстайн любил «Битлз» во всех смыслах этого слова. Вот и всё.

Лишь однажды — когда книга уже уходила в печать — мне улыбнулась удача. Вдруг нашелся Фредди Леннон. Впервые после долгого отсутствия он всплыл в 1964 году, когда посудомойка в гостинице, где Фредди тогда работал, поведала ему, что Джон играет в составе «Битлз». Но поскольку в семействе Леннона никто не захотел ни увидеться с Фредди, ни помочь ему, он снова исчез, успев дать несколько интервью разным журналам.

Джона появление отца позабавило, особенно когда тот выпустил пластинку[31]; однако Джон знал, что Мими и остальные никогда его не простят, если он как-нибудь Фреду поможет. В конце концов, тот ведь бросил жену и сына.

В начале 1968 года я наконец вышел на след Фредди — тот работал посудомойщиком в гостинице возле Хэмптон-Корт, неподалеку от дома Джона в Уэйбридже.

«Я просто живу себе и живу. Я человек беспечный. Люблю переезжать с места на место. Не хотелось бы, чтоб меня нашли репортеры».

Фредди все еще был расстроен событиями двухлетней давности, когда он без предупреждения приехал к Джону и у него перед носом захлопнули дверь. Я встречался с ним несколько раз, немало к нему потеплел и уговорил его рассказать о годах молодости. Эти воспоминания послужили основой для начала первой главы.

Я спрашивал, почему он бросил жену и Джона. Фредди, кажется, и сам не знал. Сказал только, что очень скучал по Джону, о да, очень горевал, особенно после того, как съездил с ним в Блэкпул.

«В тот вечер, когда у меня забрали Джона, — сказал Фредди, — я пел в пабе „Черри Три“ в Блэкпуле. Исполнял песню Эла Джолсона „Little Pal“[32], только пел „Little John“, и слезы катились у меня по щекам».

Не поймешь, когда Фредди говорит правду, поэтому в книгу вошло не все. Разумеется, у меня не было возможности проверить сведения о его молодости, хотя из книги, по-моему, вполне ясно, что свою блистательность он преувеличивал, особенно когда хвастался, что был «лучшим буфетным» и что мать Джулии «обожала его до мозга костей». Или это все правда?

Я пересказал Джону байки его отца, сообщил, что Фредди живет впроголодь, меняя гостиницу за гостиницей, точнее, гостиничную кухню за кухней, и всегда готов спеть пару-тройку песен в баре, чтоб заработать на выпивку.

Кое-какие из этих баек пробудили у Джона смутные воспоминания о том, что рассказывала Джулия о своей жизни с Фредди. «Наверное, им одно время вместе было неплохо, — сказал Джон. — Я уже не ненавижу его, как раньше. Может, не только его вина, что они расстались, — может, и Джулия была виновата… Если бы не „Битлз“, я, наверное, кончил бы, как Фредди».

Помню, я над этой его репликой тогда посмеялся, но доля истины в ней была. Трудно представить, как Джон ходит на службу, встраивается в офисную иерархию или хотя бы работает художником либо дизайнером — даже без учета того, что он так и не сдал экзаменов в Художественном колледже. Ему бы все это вскоре наскучило. И вполне возможно, он кончил бы жизнь бродягой.

== Первые рекламные фотографии «Битлз», выпущенные компанией «Парлофон» для их первого сингла «Love Me Do» в октябре 1962 г.

Как-то вечером Джон позвонил и попросил номер домашнего телефона Фредди. У меня имелся только номер гостиницы: Фредди у кого-то ночевал, и телефона у него не было. В гостиницу Джон звонить не захотел, поэтому я позвонил сам, а затем вновь навестил Фредди. Сказал ему, что Джон хотел бы повидаться, но это строжайшая тайна. Если слухи просочатся в газеты, это еще полбеды, но если узнает Мими — тогда конец.

Они встретились и поладили. Джона Фредди ужасно смешил, и тот в ответ рассказывал совсем уж нелепые истории о своей жизни и трудных временах. Джон стал давать Фредди деньги, а когда понял, что тому негде жить, предложил на время переехать к нему.

В конце концов Джон купил для Фредди квартиру. Фредди был счастлив — он снова оказался при деньгах и переехал в квартиру со своей девятнадцатилетней подружкой, на которой, по его словам, собирался жениться.

В благодарность за то, что я свел его с сыном, Фредди прислал мне очень милое письмо и свою фотографию молодых лет. Я отчаянно хотел использовать ее в книге, но она прибыла слишком поздно.

На фотографии он в арестантской форме, с номером в руках, на борту судна. Фредди тогда было что-то около сорока, как Джону, когда тот погиб. Сходство просто потрясающее.

Когда я встретился с Фредди, книгу уже набирали — поэтому первая глава и написана таким неровным стаккато. Я в кратчайшие сроки впихнул туда материал о Фредди — все, что влезло.

В целом эта книга — довольно нескладное чтиво. Пиши я ее сейчас, исправил бы стиль, сгладил неровности, отполировал фразы, смотрел отстраненнее, постарался показать людей и события в перспективе. Или нет? Возможно, ценность этой книги в том, что она принадлежит своему времени; в том, что она — первая попытка описать необычайный период, свидетельство очевидца о развитии феномена в зените славы, на пороге распада, хотя в то время никто из нас этого не знал. Да и ладно. Задним умом мы все крепки.