Джамби, духи леса - Трейси Батист

– Хватит этого смешного хныканья.

Коринн почувствовала, как в ней вспыхивает гнев, и мгновенно обуздала страх. Она бросила на Северину обжигающий взгляд. Женщина подтолкнула миску с рагу к Коринн. Коринн отшатнулась, и еда выплеснулась прямо на пол. Северина схватила девочку за руку и заставила нагнуться прямо к дурно пахнущей луже.

– Ты не сможешь противиться мне! – проскрежетала Северина.

Рагу обожгло Коринн кожу. Она тут же вскочила.

– Оставь нас в покое! – закричала она, утираясь.

Подняв глаза, Коринн увидела, что лицо Северины сужается, а нос и рот слегка выпячиваются вперед, как у животного. Руки стали хрупкими и тонкими, как ветки.

– Собираешься прогнать меня? – поинтересовалась Северина, глядя прямо в лицо Коринн.

Девочка хотела было драться, но обнаружила, что вновь отступает. Она вошла в полосу света, и солнце коснулось кулона на ее шее.

Северина уставилась на блестящий камень, открыв рот от изумления. Секунда замешательства показалась Коринн шансом. Она бросилась на женщину, надеясь сбить ее с ног. Но Северина лишь шагнула назад и схватила ручку кастрюли, полной рагу.

– Тебе меня не остановить, – заявила она и метнула горячее варево в Коринн.

Кожу девочки ожгло, словно огнем. Она выбежала наружу. Опрокинула на себя целое ведро дождевой воды. Но магия по-прежнему жалила, будто настоящее пламя.

Коринн бросилась вниз с холма и нырнула в набегающие волны. Вода накатывала и тянула ее к шероховатому дну. Рана на ноге вспыхнула болью, зато остальная кожа начала остывать. Девочка лежала на волнах, позволяя им качать себя вперед-назад в паре метров от берега, пока жжение полностью не прошло. Взглянув на свой дом на верху холма, она увидела Северину, с довольным лицом стоящую в дверях кухни. На секунду Коринн показалось, что она видит, как глаза женщины снова загораются желтым.

Северина захватила дом Коринн. И ее отца. Коринн взмолилась, прося о помощи дедушку, почившего в океане, и маму на небесах, но ответа не было. Лишь волны разбивались о песчаный берег, нашептывая ей: «Тише, тише, тише…»

Белая ведьма доковыляла до крошечной хижины на глинистом острове посреди болота. Опустив весь свой немалый вес на единственную скамейку в комнате, она вздохнула. Потерла иссохшую руку, затем наклонилась, чтобы помассировать уставшую ногу. Из сумки старуха выудила идеально круглый апельсин, который Дру бросила ей утром в уплату. Проткнув кожицу длинным желтым ногтем, ведьма очистила фрукт, наслаждаясь запахом, который источала его кожура. Аромат был прекрасен – яркий, терпкий и стойкий. Старуха разделила апельсин на дольки и вдохнула их сладость. И стоило ей сунуть одну дольку в рот, а соку – растечься по внутренней стороне ее морщинистых щек, как глаза ведьмы вспыхнули изумлением. Она тут же поняла три вещи:

1. Ни один обычный ребенок не смог бы вырастить такой необычный фрукт.

2. Северина хотела бы, чтобы ребенок принадлежал ей.

3. Чтобы защитить ребенка, требовалась магия, лежащая далеко за пределами возможностей ведьмы.

Ведьма посмотрела на апельсин, лежащий в ее руке, и громко проговорила:

– Зачем же Николь скрыла от меня свое истинное лицо?

Когда на исходе дня Буки и Малик нашли Коринн, она лежала в лодке своего отца, окруженная небольшой толпой детей. Ее друг Лорен спорил с Виктором, одним из рыбаков, но их разговор то касался ее сознания, то покидал его, словно набегающие на пляж волны.

– Это лодка ее папы, – твердил Лорен. – Она может оставаться в ней, если хочет.

– Ее отец не хотел бы, чтобы она сидела здесь, – хрипло ответил Виктор. – Тут не место для детских игр.

Коринн почувствовала аромат готовящейся еды, смешивающийся с запахом соленого моря.

– Я приду позже, чтобы проверить лодки, – продолжил Виктор. – И если она все еще будет в лодке, я сам достану ее оттуда. Похоже, ваши ужины уже готовы, а вода для мытья остывает. Детям пора возвращаться домой.

Коринн слышала шлепки ног по влажному песку, когда дети ушли один за другим. Слышала, как тяжело вздохнул старый рыбак, прежде чем оставить ее. А потом тихонько лежала среди отцовских сетей – лишь Буки и Малик по-прежнему стояли рядом и смотрели на нее.

Мальчишки забрались внутрь. Малик потер ладонь о ладонь, стараясь прогнать вечерний холодок.

– Можешь пойти к нам и остаться на ночь, если хочешь, – предложил Буки. – Дру, наверное, уже дома, свернулась калачиком под боком своей матери.

Он улыбнулся Коринн, словно приглашая поддержать шутку.

Коринн притворилась, что не слышит. Она посмотрела на дом на холме. В одном из окон ярко сиял свет. Что сейчас делает ее папа? Можно ли его вылечить? Как она собирается выгнать Северину? Усталость брала над девочкой верх.

Малик встал, схватил Коринн за руку и начал тянуть вверх. Буки присоединился к нему. Вдвоем мальчикам удалось вытащить Коринн из лодки. Она шла за ними в город, не думая о том, где она, не видя перед собой дороги, не переставая вспоминать звериное лицо Северины со сверкающими желтым светом глазами. Если бы только она держалась подальше от леса. Тогда Северина никогда бы не пришла за ней. И отец был бы в безопасности. Все это время папа защищал ее, а теперь она не могла сделать того же для него. Ее грудь горела от горя.

Коринн притворялась, что не видит беспокойства в глазах братьев, когда они переглядывались. Она сосредоточилась на том, чтобы заставить ноги двигаться прочь от дома, пока они шагали вглубь острова под сияющими звездами, уходя все дальше от пурпурной дуги, очерчивающей море.

– Время ужинать, – сказал Буки, когда они вышли на главную дорогу, ведущую в город. Он старался, чтобы его голос звучал бодро, но вместо этого вышло нечто пронзительное, похожее на стрекот сверчка.

– Не для нас, – пробормотала Коринн.

– Почему это? Каждый должен что-нибудь есть, – сказал Буки обычным голосом. Он улыбнулся и ткнул брата в плечо. – Мы покажем тебе, как добывать ужин, когда живешь сам по себе.

Малик выступил вперед и махнул Коринн, чтобы шла за ним следом. Он направился к центру города. Они зигзагами пробирались по узким проулкам, прячась за домами, чтобы никто не заметил их в свете фонарей, висящих над каменными дорогами. Добравшись до пекарни, они остановились, чувствуя запах свежей выпечки. Внутри, над прилавком, горела одна-единственная лампа. Почти все полки были пусты.

Сквозь маленькое окошко дети разглядели булочника. Коринн не видела его с той ночи на кладбище, когда неприятности только начинались. Хьюго был таким большим, что мог бы и камень смолоть в муку для хлеба, но в этот момент его огромные руки выкладывали на стойку пару нежных пирожных и накрывали их белым полотенцем. Коринн и мальчишки смотрели, как он закрывает шкафы и подметает пол. Затем Хьюго исчез в подсобке.