Темная сторона души - Елена Михалкова

– А меня – Елена Игоревна. Скажите, Макар, как пройтина поле с васильками коротким путем?

Макар объяснил дорогу, и соседка собралась уходить, короткокивнув на прощание.

– Елена Игоревна, вы так любите васильки? – несдержал он любопытства.

Старуха взглянула на него и хотела осадить, но увиделапростака-студента, глядящего на нее открыто и простодушно.

– Нет, не люблю, – покачала она головой. – Нолекарь, который пользует Егора, с чего-то решил, что мальчику нравится синийцвет и что ему нужно видеть больше синего вокруг себя. Вот я и показываю Егору…синий.

Она пожала плечами, отвернулась и покатила коляску по улице.Макар покивал чему-то, понятному только ему, и вернулся в дом.

А спустя полчаса громко хлопнула входная дверь, и ввалилсяБабкин, потряхивая пакетом с полотенцем.

– Зря не пошел с нами, – сообщил он Макару спорога. – Вода классная, карасиков видно.

– Вот и принес бы… карасиков! – послышался голосДарьи Олеговны, выпалывавшей сорняки под окном в палисаднике. – Кстати,что за девица с тобой ходила?

Бабкин высунулся в окно и посмотрел на тетушку. ДарьяОлеговна подняла голову, утерла пот со лба и испытующе посмотрела на него.

– Долго таращиться-то будешь? – поинтересоваласьона. – А, можешь и не рассказывать. Без тебя знаю. Егоровых девица, живету них с сыном. Так-то с виду вроде приличная, одно плохо – рыжая!

– Дарья Олеговна, а почему рыжая – это плохо? –спросил Макар, высовываясь в окно рядом с Бабкиным.

– Так ведь веснушки, – удивленно ответила тетушкаБабкина, наклоняясь и машинально закапывая мокрицу обратно в землю. – Чтож хорошего, если у бабы вся физиономия в веснушках? То она простоквашей ихвыводит, то одуванчиками, то чистотелом, а они выводиться и не думают. У неетогда что будет? Душевные метания и расстройство кишечника.

Бабкин хрюкнул и исчез. Макар пару секунд задумчиво наблюдалза действиями Дарьи Олеговны, а затем заметил:

– Дарья Олеговна, вы ее полить не забудьте. Мокрица –она водичку любит.

– Какая мокрица? – спохватилась тетушка. –Мокрица?! Ах ты ж, господи! Ну, Сережа, совсем заговорил меня, поганец, сосвоими бабами! Вот только приди еще ко мне с разговорами! – грознозакричала она. – А где ж мои бархатцы-то, а?

Она вышла из палисадника, и некоторое время Макар с Бабкинымвслушивались в затихающие причитания по поводу бархатцев и сорняков.

– Как искупался? – спросил Макар.

– Хорошо, – кивнул в ответ Бабкин, явно думая очем-то своем. – Очень даже неплохо. Вода отличная, в ней мальки плавают.А, я тебе уже говорил… – вспомнил он.

Макар внимательно посмотрел на него, усмехнулся и плюхнулсяобратно на диван.

* * *

Елена Игоревна всегда знала, что добром отношения ее дочерис этим кудрявым молодым человеком не кончатся. Правда, она о любых отношенияхсчитала, что добром они не кончатся, а счастливая любовь до гроба встречаетсялишь в бессмысленных слюнявых женских романах, которые Елена Игоревна презираладо глубины души. Но в данном случае она оказалась права.

Кудрявый был начальником отдела маркетинга в одной из фирм,которые проверяла Светлана. Чуть полноватый, высокий, с гладким лицом херувимаи обаятельной улыбкой, делавшей его похожим на какого-то голливудского актера,он пользовался успехом у женщин, о чем хорошо знал. Нет, не у женщин – удевушек, причем преимущественно молоденьких. Дамы постарше почему-то неторопились падать к ногам очаровательного Виталика, но он предпочитал списыватьих холодность на наличие у него жены и двух очаровательных ребятишек, как двекапли воды похожих на папочку. Дамы не хотели понимать, что жена – это одно, алегкие, ни к чему не обязывающие отношения – совсем другое. А вот девушкипонимали, и соглашались, и принимали обаятельного Виталика таким, какой онесть, – со всеми его достоинствами и недостатками. Он сразу предупреждалих о том, что ему нужен лишь секс, но так очаровательно и легко, что девушки неоскорблялись и соглашались на его условия.

Светлана Царева являлась исключением хотя бы потому, чтодевушкой назвать ее ну никак нельзя было. Она стала выглядеть по-женски лет ссемнадцати, как цветок, который вечером был крепко сжатым бутоном, а наутро –раз! – и уже полностью распустившийся пион. Впрочем, на пион Светлана небыла похожа – скорее на бледную комнатную фиалку, не претендующую ни наособенную изысканность, ни на редкостную красоту. Так, стоит что-тонезамысловатое в горшке, цветет – и хорошо.

Но вот ее женское начало, добавлявшее Светлане если непрелести, то миловидности и сдержанного достоинства, Виталик почувствовалсразу. Ему не хватало этого начала в жизни, заполненной юными девушками и повечерам – уставшей женой, нянькающейся с бойкими погодками. Потому он твердорешил покорить крепость, заранее настроившись на то, что она окажетсянеприступной.

Крепость пала после второго свидания – не потому, чтоСветлана была легкодоступной, а потому, что она сразу поверила всему, что онговорил ей, и искренне решила: вот оно, счастье – в лице прекрасного,кудрявого, влюбленного начальника маркетингового отдела. О его семье она,конечно же, знала, но вычеркнула информацию из головы, не напрягаясь, будтогоды материнской опеки и нравоучений, вбивания в ее голову понятия «грех»растворились за одну секунду от обаятельной улыбки посредственного прохвоста.

От матери она не скрывалась, да это было и невозможно –Светлана пела по утрам, ходила с блаженной улыбкой, беспрестанно писаласообщения, выстукивая их на клавишах своего сотового телефона и смеясь, когдатот вместо нежнейшего обращения «милюся» удивленно выводил на экран «Нильс?»,не понимая, чего от него хотят. Елена Игоревна, узнав о семейном положенииизбранника дочери, почернела лицом и устроила Светлане такое, что та пряталасьпо углам, зажимая уши, лишь бы не слышать обвиняющего голоса матери, бросающегострашные слова. Никогда еще старшая Царева не была в такой ярости: все, чемуона учила дочь, все нормы нравственности и морали были повергнуты, растоптаны,отданы на поругание похоти! Она собралась посоветоваться с батюшкой о том, какотвратить Светлану от выбранного ею омерзительного пути, но это оказалосьлишним: два дня спустя после ее обличения Виталик, смущенно улыбаясь, призналсяСветлане, что больше не будет продолжать с ней отношения – жена начала что-топодозревать. Светлана была неосторожна и звонила Виталику на все известные ейтелефоны совершенно бездумно, а маркетолог за две недели совместной постели былсыт Светланиной влюбленностью по горло.

Светлана не верила ни в религию матери, ни в Бога вообще, нов тот момент была очень близка к тому, чтобы поверить. Кара, как ипредсказывала ее мать всего двумя днями ранее, наступила быстро и оказаласьжестокой. «Вот так же и я собиралась его у жены отобрать, – в каком-тотупом ошеломлении от случившегося думала она. – И тогда она бы страдала, ас ней и дети. Это меня мое чувство наказало. Так нельзя, нельзя…»