Последний мерзавец - Ольга Сергеевна Рузанова

моей спиной. – Вода чистая, прогревает достаточно для того, чтобы в ней можно было купаться. Подъездные пути удобные. Берег достаточно пологий, чтобы организовать здесь базы отдыха.

– И что?.. Почему никто не организует?

– Прежний владелец земли был против. Но сейчас начались подвижки. В следующем году, надеюсь, определится застройщик.

Я замолкаю. В мозгу вспыхивает догадка.

– Прежний владелец… это Лев Давидович?

– Да, Берг.

– Он не хотел, чтобы здесь строились базы отдыха? Почему?..

– Сейчас уже не узнать… Некоторые считают, что он не хотел делиться прибылью от возможного бизнеса. Другие объясняли его вредностью. Та же история с той площадкой с видом на город. Он не разрешил оборудовать там трассу для автоспортсменов.

У моего отчима был сложный характер. Очень. Никогда нельзя было предугадать его реакцию или уговорить делать то, чего он сам не хотел. Даже бабушка, обладая стальным нравом и женской хитростью, так и не смогла найти к нему подход.

– Значит, бабушка дала добро на застройку?..

– Дала.

– Отлично!.. – выдыхаю я. – Мне бы очень хотелось бывать здесь после того, как все облагородят.

Слышу, как Илья вздыхает, а затем чувствую прикосновение его толстовки к своим лопаткам. Спину, живот и бедра обдает жаром.

– Больше двадцати лет назад мы, будучи сопляками, учились здесь плавать.

Меня учил тренер в теплом бассейне спорт-арены. Плавать, нырять, прыгать в воду.

– Постоянно натыкались в воде на ржавый металл или битое стекло.

– Боже…

– Но скоро здесь все вычистят и организуют для безопасного купания.

– Место очень красивое… – проговариваю, ощущая, как миллиметр за миллиметром между нами сокращается расстояние.

Мое дыхание срывается. Наступает тишина.

Я не шевелюсь, и Илья тоже. Волны жара по телу сменяются волнами прохладного озноба. Нервы как тугая тетива.

Закат окрашивает водную гладь дальнего озера в рыжий, берег постепенно затягивает туманной дымкой.

Я хочу, чтобы он обнял меня.

– Мне понравилось. – вдруг раздается около уха.

Укол в самый центр груди, и слабость по ногам.

– Но… ты все равно жалеешь. – добавляю еле слышно.

– Потому что ты Берг?

– И потому что у тебя есть девушка.

На мое плечо ложится его ладонь, чуть сжав, перемещается к моему подбородку и, обхватив его, поворачивает мою голову.

Секунду смотрим на губы друг друга, а затем он целует. Сразу жадно и жестко, не оставляя мне ни малейшего выбора.

Впиваясь, толкается языком в мой рот и наполняет его своей слюной.

Я стону инстинктивно, потому что ощущения и эмоции сносят крышу уже в первое мгновение. Разворачиваюсь, обнимаю его за пояс и безоглядно даю ему то, что он требует.

– Илья…

– М?.. – губы на моем подбородке, щеках.

– Вика… Вы расстались?

– Выброси эту хрень из своей головы. Ты не о том думаешь.

Глава 19

Илья

Похоть бьет по чердаку и в пах, а я стопарю себя сознательно. Как пацан зеленый, который не знает, что с девчонкой делать.

И ведь правда, не знаю. Будь эта любая другая, уже бы на колени поставил и за щеку дал, а к этой не знаешь, с какой стороны подступиться.

Разум и логика, что помогали мне держаться в стороне эту неделю, голосуют за полное прекращение общения. Дураком я быть перестал лет так в десять – прекрасно понимаю все манипуляции бабки, и играть по ее правилам заранее не согласен.

Но…

Сильно уж нравится та, кого она под меня подложить собирается. Сильно хочется попробовать ее неискушенности. Хрупкая… сладкая… горячая…

Скользнув языком вдоль ее, вкус ее в свой рот собираю. Не могу перестать губы ее облизывать.

– Илья-а-а… – стонет тихонько.

Игры эти давно пройденный этап для меня. Это в шестнадцать и семнадцать интересно было целоваться и щупать. Сейчас все отработано до механизма. Привычные манипуляции – ожидаемый результат.

С болонкой все иначе. Она другая.

Фарфоровая куколка, которая ощущается инородным телом в моей жизни. Представить ее рядом не получается, но от этого только сильнее хочется.

Кладу обе руки на тонкую талию, ловлю ртом слабый вздох и, спустя секунду, ныряю ладонями под ткань толстовки. Соприкосновение с ее гладкой кожей проходит разрядом тока вдоль позвоночника и новым ударом по затылку. В паху ноет.

Милена тоже вздрагивает, поплывшим взглядом уверяет, что вызов принят и, поднявшись на носочки, обвивает мою шею тонкими руками и зарывается пальцами в волосы на затылке.

Окей…

Окей, блядь!..

Двигаюсь руками дальше, кончиками пальцев по позвонкам пробегаюсь. В себя ее впечатываю, в полной мере давая ощутить силу своих намерений.

– Страшно?.. – предчувствуя пиздец, интуитивно отпугнуть ее хочу.

– Нет. С тобой не страшно…

– Репутация твоя?.. Пустой звук?.. Слышала, что говорят обо мне?

– Слышала… – не сводит взгляда с моего рта. – Я никому не верю…

– Если тебя подстилкой Абрама назовут?.. Что скажешь на это?

– Мне плевать. Я больше за то, что о тебе говорить будут, переживаю.

Скатываюсь руками на округлую задницу, стискиваю ее пальцами. Не момент, так рассмеялся бы.

– Обо мне все время что-то говорят… Срать.

Меня больше война с собственными принципами волнует. Я сознательно заглатываю наживку.

Прихватив ее нижнюю губу, целую по-взрослому. Медленно посасывая, толкаюсь в нее бедрами. Болонка изгибается всем телом. Чувствую страх ее, неуверенность, но их быстро ее же безбашенность перекрывает. Внутренний огонь, о котором она, по ходу, не подозревает.

Вот тебе и пухлый очкарик.

– Поехали, я тебя домой отвезу… – говорю, чувствуя, что она замерзать начинает.

– Уже?..

– Покатаемся еще. Я наберу.

Тяну за руку ее к байку, но прежде чем надеть шлем, снова целую. Ее губы, язычок и вкус идеальны для меня, и этот мне не нравится.

– Поехали… – хриплю, отстраняясь.

Подушечкой большого пальца стираю с ее губ нашу общую слюну и, надев шлем, застегиваю ремешок под подбородком.

Несмотря на опустевшую трассу, назад едем дольше. Я не гоню. Мне нравится чувствовать на себе ее руки и прижатые к к моим бедрам коленки.

Уже сейчас понимаю, что это не последняя наша прогулка.

И что на поцелуях мы не остановимся.

Проезжаю через шлагбаум, качусь по главной улице и торможу у высоких ворот особняка Бергов.

Чувствуя подсознательное отторжение, мысленно матерюсь.

Сука!.. Как так?.. Повелся, Абрам!..

Но когда Милена снимает шлем и встряхивает волосами, все доводы разума гаснут с шипением, как окурок в стакане с водой.

Подтягиваю ее за кофту, впиваюсь в губы.

Похуй. Пусть бабка радуется.

– Ты девственница?

– Я?.. – лицо пунцовеет за мгновение, а во влажных глазах всполохи черного огня чудятся.

– Девочка же?

Она уводит взгляд, смотрит на мои губы, шею. Тяжело сглатывает.

– Милена?

– Да… да,