Вокруг солнца - Анри де Графиньи

— Совершенно верно, и потому они вымощены бронзовыми плитами, точно так же, как крыши сделаны из бронзовых черепиц.

Замечание Фаренгейта было совершенно справедливо, дома Тагорти действительно походили на огромные металлические зонтики: их ручки, состоявшие из круглых башен, служили для жилья, а зонтикообразные крыши заключали в себе бассейны с водой, постоянное испарение которой предохраняло обитателей от излишнего жара.

— Имейте в виду, — заметил, указывая на это приспособление венузианских жилищ, профессор, — что Венера получает солнечного тепла вдвое больше, чем Земля…

— А куда же девались обитатели Тагорти? — перебил старого ученого Гонтран. — Весь город кажется вымершим.

Михаил Васильевич обратился к Брахмесу. Венузианец отвечал, что он сам удивляется царящему в городе безлюдью и постарается узнать о его причине. С этими словами Брахмес скрылся в дверях одного из домов.

— Ну, что? — обратились к нему путешественники, когда их сопровождающий снова показался в дверях.

— Все жители столицы собрались на площади, — отвечал Брахмес по-венузийски. — Туда привезли какую-то громадную металлическую массу, найденную на поверхности океана. Откуда взялась эта громада и каково ее назначение, никто не знает.

— Елена! — вскричал Гонтран, когда Михаил Васильевич перевел своим спутникам объяснение Брахмеса.

— Шарп! — прорычал Фаренгейт.

И оба они хотели броситься по направлению к центральной площади, но Сломка и профессор напомнили им о благоразумии и осторожности. Затем вся компания зашагала по бронзовой мостовой столицы.

Через полчаса быстрой ходьбы путешественники достигли вершины холма, на котором раскинулся город. Огромная площадь была заполнена целым морем человеческих голов, которое волновалось и шумело. Внимание всех было приковано к грандиозному зданию, возвышавшемуся как раз посредине площади.

— Это дворец вождя, — заметил Брахмес ученому. — Сюда именно и доставлена та громада, о которой я говорил.

Затем венузианец попросил своих спутников подождать несколько минут в толпе, пока он вернется.

Сначала венузианцы не обращали внимания на жителей Земли, пока одному из зевак не привелось случайно обернуться в их сторону. Заметив диковинных иностранцев, житель Венеры не мог удержаться от крика изумления. Это привлекло внимание его соседей, и не прошло минуты, как путешественники были окружены толпою любопытных. Первое время они держались на почтительном отдалении от чужестранцев, но потом стали смелее: подойдя ближе, некоторые из венузианцев стали ощупывать одежду Фаренгейта.

— Господи! — заворчал американец, недовольно отодвигаясь. — Не принимают ли эти дураки нас за каких-нибудь зверей?

— Какое унижение для гражданина свободной Америки, — насмешливо заметил Сломка.

В этот момент за спиной инженера раздался крик какого-то венузианца и ругательства Гонтрана. Оказалось, что один из любопытных, заинтересовавшись пенсне Гонтрана, хотел схватить его, но тотчас же получил от рассерженного Гонтрана здоровенную оплеуху.

— Что вы делаете, Гонтран? — вскричал профессор. — Какое неблагоразумие!

— Неужели же мне нельзя проучить нахала? — возразил Михаилу Васильевичу Гонтран.

— Но вы забыли, что нас четверо, а этих нахалов — несколько тысяч!

Поступок Фламмариона действительно мог причинить много неприятностей: увидев, что одному из них нанесена обида, венузианцы заволновались, среди толпы раздались крики, показались сжатые кулаки, поднялись палки, а кое-где засверкали и бронзовые мечи. Толпа готова была броситься на отважных чужестранцев и растерзать их на куски.

Путешественники поспешно выхватили револьверы и, став друг к другу спиною, образовали каре.

— Хоть бы Брахмес приходил скорее, — бормотал старый ученый. — Если он запоздает, то, пожалуй, не застанет нас в живых.

Едва профессор успел произнести это, как толпа с яростными криками начала нападение.

Путешественники мгновенно взвели курки револьверов и сделали залп в воздух.

Результат был поразительный: сначала венузианцы остановились и несколько мгновений стояли как громом пораженные; затем они со всех ног бросились от путешественников, в паническом ужасе толкая друг друга.

В какие-нибудь пять минут площадь вокруг дворца совершенно опустела.

Несмотря на опасность, которой они только что подвергались, путешественники при виде этой картины не могли удержаться от смеха.

Между тем Брахмес все не возвращался. Наконец, потеряв терпение, они пошли одни во дворец. Никем не останавливаемые, они взошли по лестнице в портал, отворили главную дверь и увидели удивительное зрелище.

Посредине залы, на возвышении из полированной бронзы, сидел венузианец. Его ноги, украшенные богатыми браслетами, покоились на пурпуровых подушках. Тога из белого полотна, затканного звездами, облекала его тело, на голове сиял и искрился высокий шлем из какого-то неизвестного желтого металла. И все это было освещено ярким светом, образовавшим вокруг сидевшего на троне ослепительный ореол.

Кругом в зале царил таинственный полумрак, привыкнув к которому глаза старого ученого заметили ряд распростертых на полу тел. Они лежали ниц, застывши подобно статуям и не смея взглянуть на своего повелителя.

Всматриваясь далее, Михаил Васильевич понял причину ореола, окружавшего возвышение. Над возвышением висел ряд ярких светильников, свет которых при помощи сферических зеркал был сконцентрирован на возвышении и восседавшем на нем.

Сидевший на возвышении вождь венузианцев вперил в пришельцев свой неподвижный взор и почти беззвучно отдал какое-то приказание. Мгновенно тела, лежавшие на полу, обнаружили признаки жизни; они поднялись, неслышно скользнули в темноте и исчезли, словно тени, среди колонн. Лишь один венузианец остался — это был Брахмес. Он обратился к старому ученому и проговорил:

— Мой повелитель соизволяет дать вам, чужестранцы, аудиенцию. Приблизьтесь. Кто вы такие и откуда пришли — все это уже известно. Объясните теперь, чего вы желаете!

— Ты сказал мне, — отвечал венузийцу профессор, — что во дворец доставлен какой-то предмет, найденный недавно плавающим на поверхности океана. Я желал бы знать, что за существа оказались в этом предмете.

Брахмес перевел слова ученого вождю, который в ответ едва слышно бросил несколько фраз.

— Вождь, — произнес тогда переводчик, — изумлен твоим вопросом: предмет, о котором идет речь, был пуст!

Михаил Васильевич побледнел как полотно и в бессилии зашатался.

— Что с Еленой? Она умерла? — вскричал Гонтран. — Да говорите же, не мучьте меня, профессор!

— Исчезла!.. Они не видали ни ее, ни Шарпа, — задыхающимся голосом произнес ученый.

Яростное ругательство Фаренгейта и возглас отчаяния были ответами на слова Михаила Васильевича.